— Вадик, ты в такие глубины лезешь. Если так рассуждать, то я должен замучить себя терзаниями: бить или не бить злостного должника? Ведь относительно своей семьи — он жертва бандитского беспредела, а относительно семьи человека, которому он уже два года торчит пять штук, — он последняя сволочь, потому что эта самая семья перебивается из-за него с хлеба на воду. А для меня они оба — милейшие люди, потому что они оба мои работодатели, и не будь их — моя семья перебивалась бы с хлеба на воду. А мне больше нравится перебиваться с мяса на колбасу.
— Вот видишь, как хорошо ты усваиваешь мою практику относительности. Вот и Наташа, с одной стороны, права, а с другой — я могу с ней поспорить.
— Лучше не надо! Во всяком случае — не сейчас, а то МОЕ уже напилось и вот-вот в драку полезет.
— Да нет, конечно! Я вижу, что в Наташе проснулась агрессия сторонников провластного кандидата. Пока ее нет, я хочу сказать тебе, что мне совесть не позволяет отсиживаться в тот момент, когда народ поднялся на борьбу с ложью. Я до такой степени был подавлен, просто уничтожен той безысходностью, которая нам угрожала после фальсифицированного поражения оппозиции, что когда появилась надежда на поворот в истории, не смог удержаться, чтобы не принять участие в борьбе с этим змеиным кублом. Я ясно понимаю, что если у власти останутся прежние лица, то мы подпишем себе приговор на десять лет вперед. Поэтому отдаю все свои силы и знания этой борьбе.
— Вадик, ты что, серьезно думаешь, что если оранжевые победят, то все станут честными, и новый президент не будет тащить точно так, как старый?
— Андрей, мое мнение таково, что в политике — в большой политике не может быть честных людей. Они просто не выживут в том окружении, где ради продвижения по карьерной лестнице надо ежедневно кого-то сжирать. Но я вел и веду свою борьбу не столько за фамилию президента, сколько за его демократические порывы. И кто бы ни олицетворял эту демократию — он может дать надежду на улучшение, а вот его оппоненты могут гарантировать только поголовную коррупцию и абсолютное беззаконие.
— Это будет простой передел собственности, вот и все. У одних воров поотбирают другие воры. И названия еще поменяются: те, кто был оппозицией — станут властью, а те, кто был властью — станут оппозицией. А нам от этого ни холодно, ни жарко.
— Андрей, мне трудно сейчас предсказывать результаты будущих шагов. Время покажет. Но еще раз повторюсь, что я точно знаю, чего можно ожидать от власти старой.
В комнату вернулись Наташа с Аней.
— Так, у всех налито? Пьем за любовь! — шуточно-командным тоном Наташа решила изменить тему разговора и удалить осадок, возможно, остававшийся от их с Вадимом недавней стычки. — Ребята, я хочу выпить за то, чтобы благополучие в наших семьях не зависело от того, кто у нас президент! Чтобы на наши отношения никогда не могла повлиять никакая политика, никакие выборы! И чтобы вы, мальчики, всегда нас любили и берегли!
Переходя от темы к теме, не затрагивая более политику, разговор постепенно уперся в проблему происхождения жизни на Земле, а оттуда и происхождения самой Земли и галактик. Андрей высказал более обоснованную в его понимании теорию происхождения материи из сгустка энергии размером с апельсин, развернувшегося благодаря взрыву до масштабов вселенной. Вадим пошутил насчет сравнения начала бытия с апельсином именно в этот революционный период и продолжил разговор, предложив свою версию происхождения жизни.
— В твоей теории, вернее, не в твоей, а в той, которую ты принял, есть одно серьезное противоречие. Вполне возможно, что подобное сжатие могло иметь место, но и у этого сжатия должно было быть начало. Этот, как ты его называешь, апельсин должен был откуда-то появиться. Опустим сейчас рождение галактик, это мог быть очень длительный процесс или, наоборот, мгновенный, благодаря тому же самому взрыву. Но звезды, планеты — это уже следствие чего-то. А откуда могло начаться это «что-то», кто его — этот условный апельсин — создал? Если задаться вопросом о первопричине, то самым логичным объяснением будет именно причастность к началу всего — Бога. Но мы ведь атеисты. А я еще люблю называть себя научным атеистом, потому что не верю в Бога не из-за упертости, а именно придя к своему убеждению благодаря услышанным и прочитанным научным и философским работам. Так вот, главное противоречие заключено в законе сохранения энергии. Вспомни, — Вадим обращался к Андрею, потому что именно с ним можно было поспорить, потому что именно он мог быть достойным оппонентом в этом разговоре, — энергия не возникает из ничего и не может исчезать бесследно, она только переходит из одной формы в другую. Отсюда становится ясна невозможность такого понятия, как «происхождение вселенной». Невозможность самого начала, как времени, так и материи. Задумайся: время когда-нибудь начиналось или когда-нибудь закончится? Нет, оно всегда шло и всегда продолжит свой ход, независимо от материи.