Предисловие к Молитве Апостола Павла (I,1).
Молитва Апостола Павла занимает передний форзац Кодекса I, известного также как Кодекс Юнга. Заглавие, сохраненное переводчиком в его греческом оригинале, следующее за кратким колофоном, помещено в конце молитвы. Этот краткий текст
неизвестного происхождения. Его основные сходства с гностическими текстами очевидны. Детали же, такие как обращение к “психическому богу”, могут указывать на связь текста с валентинианством. Такая связь, в свою очередь, позволяет предположить весьма широкие временные рамки написания этого текста
между второй половиной II века и концом III века.
По форме и содержанию Молитва Апостола Павла отражает идеи прочих эзотерических сочинений античной древности. Она проявляет поразительное сходство не только с молитвами Corpus Hermeticum (1,3132; 5,1011; 13,1620), но и с взываниями, находимыми в магических текстах. Более того, его начало весьма схоже с началом гимна в Первой Стеле Трех Стел Сифа (VII,5). Кроме того, в тексте четко видны следы влияний Посланий Павла и в то же время указатели на гностическую ориентацию нашего текста. Таков запрос Павла о даровании того, “что ни одно ангельское око не узрело и ни одно ухо Архонта не услышало, и (того), что не вошло в сердце человеческое” (ср. 1 Кор., 2.9).
Предисловие к Апокрифу Иакова (I,2).
Апокриф Иакова только считается письмом, написанным Иаковом, братом Господним в данном случае имя Иакова, как полагают исследователи, скорее всего, является чьимто псевдонимом. Предполагаемое имя получателя в тексте неразборчиво, но это мог быть раннехристианский полугностический проповедник Керинф. Это действительно апокриф, т.е. тайное писание. Письмо, между прочим, утверждает, что данный апокриф написан еврейским алфавитом, и указывает на другой, даже еще более тайный апокриф, который Иаков уже отправил.
Иисус в тексте апокрифа является своим ученикам спустя 550 дней (!) после воскресения, после чего он отводит в сторону Петра и Иакова, чтобы “исполнить” их и дать им в ряде речей свое окончательное и отчетливое учение, до сего времени проповедуемое только “в притчах”. Затем Иисус возносится по правую руку Отца, тогда как Иаков и Петр безуспешно пытаются следовать за ним. Этим и завершается сам апокриф; письмо же затем резюмирует и объясняет, что означало только что данное откровение, причем объясняет не для учеников Иисуса, но для “детей”, которые должны быть “рождены” позже. Ученики же его, веруя в откровение, в то же время злились на этих, более поздних, детей, и Иаков поэтому отправил их в другие места.
Гностики, или “целевая аудитория” трактата, однозначно отвергали второе пришествие Христа и “традиционно” христианское воскресение, а также надеялись вознестись, душою или духом, в Царствие Небесное, которое они, тем временем, ощутили как находящееся в них самих. Такой взгляд на вещи вместе с большим количеством типично гностической терминологии в данном трактате, приводит большинство исследователей к выводу, что этот труд принадлежит христианину гностику, хотя он и лишен черт известных нам гностических теологий. В этой связи заметим, что рекомендация встать на путь мученичества, письмо Иакова, а также описание явления Иисуса ученикам могут быть поздними добавлениями.
Предисловие к Евангелию Истины (I,3).
Евангелие Истины христианскогностический текст явно валентинианского происхождения. Трактат не имеет внешнего заглавия, и оно восстановлено по преамбуле. Валентинианский труд, озаглавленный Евангелие Истины, описан в книге Против Ересей (3.11.9) Иринея. Это позволяет датировать текст между 140 и 180 гг. н.э. Несмотря на свой заголовок, этот труд не является евангелием того рода, что находятся в Новом Завете, ведь он не содержит продолжительного повествования о делах, учениях, страстях и воскресении Иисуса. Однако термин “евангелие” в преамбуле сохраняет свой более ранний смысл “благая весть”. Он определяет субъект текста, но не его жанр, который лучше всего определяется как “гомилия”. Текст в Кодексе I является вполне сохранным, тогда как текст в Кодексе XII чрезвычайно фрагментарен.
Работа разделена на три больших раздела учения, отделенных друг от друга двумя формально независимыми частями: торжественным “Молебном Слова” (23 24) и увещевательными обращениями (32 33). Каждая из трех частей учения также состоит из трех тематически разделенных глав. После введения (16 17) первая часть начинается с описания Поколения Ошибки (17 18), которое исходит из Отца, но за которое Отец не ответственен и которое не умалило Его. Мифологическое повествование, подобное рассказу о падении Софии, находимому во многих гностических текстах (например, в Ипостаси Архонтов или в Происхождении Мира), несомненно, лежит в основе этого описания Ошибки. Затем текст (18 19) возвращается к Иисусу и его работе открывателя истин и учителя. Для иллюстрации этой роли Иисуса текст апеллирует к традициям, подобным описанию Иисуса в храме во 2й главе Евангелия от Луки, хотя этот намек мог быть и на неканонические рассказы о юности Иисуса. Последний отдел первой части (19 24) констатирует, причем без какихлибо докетических истолкований, смерть Иисуса (20), затем толкует это событие с помощью образов, почерпнутых в Послании Колоссянам и в Апокалипсисе как акт откровения. Этот акт раскрывает сущность Отца, а также происхождение и судьбу человеческой самости в Нем. Силы Ошибки преодолены посредством данного осознания.