Миша обернулся, ища глазами маленького старикашку, но того нигде не было видно. Может, он неудачно упал при первой волне? Если так, – невелика потеря. Человек он был, прямо скажем, говнистый. Туда ему и дорога. Главное, что Васька подаёт признаки жизни! Да и Лёха стал ворочаться и кряхтеть. Федя тоже сел и смотрел на мир так, словно бы только что родился. Все остальные люди тоже потихоньку просыпались и кряхтели, почти как Лёха.
Миша с облегчением выдохнул.
Кончилось!
XXVI
Но Миша оказался не прав. Предстояла ещё последняя сцена этого безумного спектакля, и началась она неожиданно.
После того, как инопланетянин скрылся в тоннеле, Миша подбежал к пострадавшим: он поздоровался с Михалычем, который, кряхтя, поднимался на ноги, вежливо поинтересовался, всё ли с ним в порядке, получил утвердительный ответ «Нормально», Миша подбежал к Ваське; тот стонал и глубоко дышал, но всё говорило о том, что он тоже жив и практически здоров, даже слегка улыбнулся, растянув окровавленные губы, и помахал Исеровичу рукой: «Привет, Изя…». Да, с ним тоже всё нормально. Лёха. Лёха держался за голову; из рассечённой брови текла кровь. Инопланетянин хорошо приложил камнем дежурного, но всё-таки не смертельно, и это очень радовало Мишу. Миша осмотрелся и, не найдя ничего подходящего, решил пожертвовать остатками своей штанины – всё равно эти штаны придётся выбросить. Он отодрал лоскут и тщательно перевязал голову Лёхи. Тот криво улыбнулся и простонал что-то типа спасибо, и остался сидеть, слегка пошатываясь. Очевидно, думал Исерович, у Лёхи сотрясение. Но это излечимо, жить будет.
После этого он подошёл к Феде. Федя лежал на спине и глубоко дышал. Заметив Исеровича, он попытался улыбнуться, но улыбка вышла слишком натянутой и неестественной. На вопрос Миши, всё ли с ним хорошо, Федя ответил: «Я щас тупо курить хочу». Значит, и с ним всё окейно.
Так… Миша задумался. Михалыч, Лёха, Васька, Федя… Вроде все… И в то же время, как бы и не все. Кого-то не хватает. Кого? А! Ольга! Маша! Где они?
Посмотрев по сторонам, Миша почти сразу заметил Ольгу, сидящую на земле, и Машу, голова которой покоилась на коленях матери.
– Она дышит, но очень слабо, - сказала Ольга, когда Миша подбежал к ним.
– Ей срочно надо в больницу, - сказал Миша.
– Нельзя медлить, - вдруг послышался голос сзади.
Миша обернулся и увидел Михалыча.
– Поедем на моём УАЗике.
– Куда? – спросил Миша.
– В посёлок. Там должны были остаться люди. И больница, я думаю, не разрушена. А в больнице должны быть какие-то врачи. Я не думаю, что генерал согнал сюда абсолютно всех.
– Резонно, - согласился Миша.
УАЗик стоял там же, где его оставили, когда приехали генерал с теми девушками. Исерович, как единственный, кому посчастливилось выйти из битвы не раненым, поднял Машу и понёс к машине. В тот момент, когда около УАЗика собрался весь отряд Михалыча, все вдруг почувствовали странную дрожь. Дрожала земля. Появился низкий гул.
Все обернулись к горе.
Дрожь земли усиливалась. С горы стали сыпаться камни, вниз поползла земля. Гора задрожала, а гул ещё усилился.
Камни скатывались с горы и грозили раздавить тех, кто находился у подножия. Оставаться здесь стало опасно. Михалыч сказал, чтобы все срочно прыгали в УАЗик. Но, как оказалось, места в советской машине для всех не хватило. Рядом стоял Рэнглер, в котором приехал генерал. Михалыч сказал, что поедет на своей машине вместе с Машей, Ольгой и Федей. Лёха, Миша и Васька сядут в Рэнглер. Исеровича долго пришлось упрашивать сесть за руль; бедный Миша жаловался, что с него водитель, как с Феди балерина, но Михалыч знал, что у Миши есть водительские права, и поэтому не принял никаких возражений.
Исерович, постоянно бормоча, что у него никогда не было машины, и что он, со времён получения прав, уже даже забыл на что нажимать, чтобы ехать, всё-таки сел за руль внедорожника, а Михалыч захлопнул дверь, сказав, чтобы Миша ехал за ним. «Только не разгоняйтесь быстро!» - напоследок крикнул Михалычу Исерович. Михалыч кивнул и сел в свой УАЗик.
Машина глохла, как только Исерович пытался поехать. Но всё-таки он приноровился. Миша разобрался с управлением только на третий раз. Михалыч терпеливо ждал, пока Миша осваивался, несмотря на всё усиливающееся землетрясение. Но вскоре обе машины стали выбираться с площади.