Но несмотря на все эти, казалось бы, благие дела, посёлок находился на грани: ещё чуть-чуть и мог начаться полнейший хаос, ведь среди мобилизованных было полно неблагополучных граждан, из который многие отмотали в своё время сроки в колониях. Как раз на этих людей генерал сделал ставку, приняв решение, что именно они наиболее решительные и амбициозные, и именно они приведут город и его жителей к порядку. Почему старый генерал думал именно так, не понятно. Может, вспомнил, как некогда мобилизовали уголовников, предлагая им свободу, после того как те искупят свою вину на поле боя?
Пока всё шло вроде бы нормально – бывшие осуждённые выполняли приказы генерала и наводили порядок. Страдали в основном лишь владельцы магазинов и аптек.
Промтоварный разнесли чуть ли не вдребезги. Молодчики не церемонились. Одновременно с этим продуктовые магазины тоже были разграблены подчистую. Особо ценные вещи сносились в большой сарай генерала, а также был захвачен целый ангар при местной фабрике, где устроили склад. На проходной сменили охрану – деда Семёна, который яростно исполнял свой долг сторожа, скрутили и отволокли в неизвестном направлении. Теперь в сторожке сидели два верзилы с охотничьим ружьём и принимали товар.
Жители, которые не поддались генералу, хватались за головы, видя весь этот беспредел. Некоторые прятались в сараях и погребах, некоторые пытались уехать – собирали вещи и выезжали на улицу. Но там их ловила толпа, останавливала машину, вытаскивала пассажиров и давала на выбор: самоотверженно служить генералу или идти на исправительные работы. А работы было много.
По всему посёлку постоянно слышался детский плач. Перепуганные дети жались к мамам, а мамы не знали, что делать. Но, не знали что делать только те мамы, которые были не согласны с действиями генерала; остальные мамы с радостью исполняли свой долг перед родиной и принуждали делать то же своих детей; даже трёхлеткам выдавали веники, и маленькие девочки с мальчиками махали ими, пытаясь подметать стёкла, вертясь возле своих родителей.
***
Так держалось всё до тех пор, пока не произошло первое глобальное событие, которое положило конец сравнительному порядку в посёлке.
Обезумевший отряд генеральских людей гнался за «непослушными» предателями, которые вздумали удрать из города. Сорокапятилетняя вдова Ольга бежала по дороге, прижав к груди наспех собранную сумку с документами; рядом мчала девочка лет десяти. Дочь рыдала, постоянно оглядываясь назад. Сзади мчали пятеро мужиков и три женщины с лопатами. Преследователи кричали и размахивали руками, настоятельно рекомендуя беглецам остановиться. От этих рекомендаций мать и дочь пытались бежать ещё быстрее, но сил осталось мало; девочка то и дело оступалась, мама тянула её за руку, пытаясь не выронить сумку с документами.
Беглецы пытались покинуть город и бежали по дороге мимо почты. Почта в Орешково, вопреки обыкновению, почему-то располагалась практически на окраине городка. Там же был полицейский участок.
Запыхавшаяся мать искала хоть какую-то поддержку и вспомнила про полицию. Ну, кто ещё может защитить бедных сирот, как не полиция? Поэтому, видя, что маленькая Маша почти совсем потеряла силы, мама свернула к широкому крыльцу, у которого возвышались голубые ели.
Подбегая к зданию, Ольга краем глаза заметила валяющийся в цветнике письменный стол и развороченное окно на первом этаже. Приписав это к всеобщему хаосу, она всё ещё надеялась на правоохранительные органы. Если же и они не помогут, думала женщина, то в полиции может быть найдётся хоть какое-нибудь укромное местечко, чтобы спрятаться и перевести дух.
Они забежали в здание. Вслед за ними ворвались преследователи.
В дежурке никого не оказалось, поэтому женщина потащила дочь в коридор, проскользнув мимо турникета.
Оказавшись в коридоре, мать бросилась к первой раскрытой двери. Только слегка взглянув туда, стало понятно, что здесь ей никто не поможет, – в кабинете бы полный разгром. Ольга потянула девочку дальше. На бегу они пытались дергать за ручки дверей, но все были закрыты.
В конце коридора находилась последняя дверь, которая была слегка приоткрыта. Сзади появились преследователи. Коридор наполнился криками.