Мать с дочкой опустились по трём деревянным ступенькам на поросшую травой дорожку и свернули вбок, скрывшись в кустах.
Михалыч взялся за подбородок, устремил взгляд под ноги и задумался. Что-то в Маше не то… Не такая она…
И тут, словно молния, пришла в голову невероятная догадка. Он, кажется, понял, что с девочкой не так. Михалыч вдруг вспомнил, как Федя сказал ему о седине. Седина! Михалыч вспомнил, как подошёл к зеркалу и увидел там постаревшего себя. Что это может значить?..
И сейчас он видит Машу… Она кажется не такой, как раньше…
Наконец, Михалыч понял, что именно происходит.
Маша просто выросла! Он постарел, а девочка выросла! Значит, что это получается, думал участковый, те, кто имеет какой-нибудь дар, стареют быстрее?! И если с тех пор, как он получил дар, уже успел заметно постареть, то что же будет завтра? А послезавтра? Он превратится в дряхлого старика? И сколько же отмеряно таким «одарённым»?
Это осознание окончательно испортило Михалычу настроение. Оставалось надеяться, только на то, что, может быть, он ошибся. Но надежда была слабой, – слишком очевидно всё было, и это выводило из себя.
Тем временем, Ольга с дочерью вернулись в беседку. Михалыч пристальней вгляделся в девочку. Да, действительно, хоть тут и темновато, но привыкшие к полумраку глаза явственно видят эти метаморфозы. Михалыч вдруг распрямился, дивясь ещё одному странному факту: если даже он – чужой человек – смог заметить изменения ребёнка, то как этого не замечает сама мать?
– А… - начал участковый, обращаясь к Ольге; он всё-таки хотел хоть немного прояснить для себя несколько фактов. Только как бы потактичнее задать вопрос, чтобы лишний раз не испугать ни девочку, ни её мать? – Ольга, а ты уверена, что с Машей всё в порядке?
– А что? – встрепенулась женщина и оглядела дочь. – Что-то не так?
И тут Михалыч заметил, как Ольга щурится, приглядываясь к дочери. Он всё понял. Было очевидным, что у Ольги плохое зрение, и она могла не заметить изменений.
– Да, нет, ничего, - сказал Михалыч и тут же решил задать вопрос в лоб: – Скажи, Оль, ты хорошо видишь без очков?
– Ой, Сергей Михалыч… Вообще нечего не вижу. Мы так скоро собирались, что я, кажется, оставила их на комоде.
– А как же ты теперь без них?
– Не знаю… - развела она руками. – Ничего страшного. Что-нибудь да увижу.
Михалыч сначала хотел сказать про девочку, но потом передумал. Не зачем лишний раз травмировать психику ребёнка и пугать мать. Может, всё ещё и обойдётся…
VII
Наручные часы Михалыча показывали четверть девятого, когда маленький отряд решил покинуть убежище и двинутся на поиски машины, чтобы покинуть город.
Маленькая… хотя, уже не такая уж и маленькая Маша постоянно зевала. Да и взрослые чувствовали себя не лучше, – бессонная ночь давала о себе знать. Плюс ко всему нависшая опасность действовала на нервы, отчего становилось ещё хуже. Но каждый понимал, что надо двигаться, нельзя сидеть на месте, пока люди генерала не добрались сюда. Казалось, эта часть посёлка – старый заброшенный парк, оставшийся с советских времён, генеральскую армию совсем не интересовал. Но кто мог знать, как долго это продлится?
Выйдя из парка, Михалыч машинально взглянул вправо: там должен был находится тот самый ларёк, о котором он недавно говорил, и про который сказал Федя, что он якобы сгорел. Ларёк был цел, только стёкла выбиты. Михалыч укоризненно взглянул на Федю; тот пожал плечами и развёл руками, мол, я тут не при чём.
Как и следовало ожидать, ларёк был полностью разграблен; и создавалось впечатление, что грабили совсем недавно – вот только что: был найден ещё тлеющий окурок.
Михалыч тщательным образом осмотрел дорогу и местность. Никого. И вроде бы тихо. Но прислушавшись получше, ему вдруг показалось, что где-то слышатся голоса. Значит люди генерала совсем рядом! Надо быть начеку.
Федя, Ольга и Маша притаились в ларьке, в то время как Михалыч решил немного разведать обстановку. Он вышел на улицу и подбежал к маленькому деревянному домику, где когда-то жила баба Соня – местная «целительница», как её называли многие. Почему «целительница»? Да потому что к ней местная братия постоянно приходила за дешёвым самогоном. Поэтому Михалыч очень хорошо знал этот дом. Но месяца три назад баба Соня преставилась ко господу, и дом с тех пор пустовал, потому что дети бабы Сони давно уже жили в городе, оставив в доме все вещи. Старушка при жизни сумела устроить детей к "нужным" людям, в результате чего у брата с сестрой появились отличные места работы. То, что осталось в доме им теперь было не нужно, даже старый москвич, который купил муж бабы Сони много лет назад.