И вот, уже когда Исерович стал терять терпение, Васька вдруг встал с пенька.
– Ладно, идём, - сказал он.
– Куда? Ты вспомнил путь?
– Конечно вспомнил! – соврал Васька и не оборачиваясь на надоевшего попутчика пошёл вперёд.
Исерович последовал за ним.
Единственное, что хоть немного успокаивало Мишу, что идти по хвое было удобно и не надо было продираться сквозь всякие кусты и мочить брюки в высокой траве, как это было раньше. Да и вечер никак не ощущался, потому что яркое облако до сих пор освещало всё вокруг, как самое настоящее солнце. Светло, как днём. Но холодно. Ветер усиливался и грозил в ближайшее время совсем заморозить бедных путников. Противная осенняя погода! Исерович терпеть её не мог. А тут ещё, как назло, одежонка у него совсем не по сезону: рубашка, лёгкая курточка и летние джинсы. Ну конечно! Васька буквально выдернул бедного Мишу из дома настолько быстро, что просто невозможно было хоть немного подумать об одежде. И теперь Исерович сильно жалел, что не догадался по-быстрому надеть хотя бы свитер. Да и вообще! Собирались они тогда слишком быстро. Вот, если бы Васька дал тогда собраться с мыслями, то Миша наверняка помимо одежды взял бы с собой весь набор для путешествий: спички, нож, топорик, термос с горячим чаем… и да… еды бы понабрал целую кучу и сложил бы всё это добро в рюкзак. Но Васька сильно спешил и говорил, что якобы за ним гонятся, поэтому и выдернул Исеровича из дома, не дав даже слова сказать.
Миша шёл, чувствуя помимо холода сильную усталость. Хотелось спать. Он зевал почти на каждом шагу. Естественно, ведь он не спал прошлой ночью! Да и когда там было спать? В посёлке творилось неизвестно что, хотя самого Мишу все эти события почти не коснулись. И зачем он увязался с этим баламутом? Может, и пронесло бы. Может, люди генерала обошли бы его дом стороной! И сидел бы Миша сейчас в тепле, в своей лаборатории и занимался работой. А вместо этого он в лесу – холодно, мерзко, трудно и тяжело. И в сон клонит, как совёнка!
Но Миша помалкивал, не желая лезть на рожон. Васька, хоть и тощий, как палка, но Исерович хорошо помнил, как увидел этого Ваську, так сказать, в действии. В прошлом году Исерович шёл с магазина и вдруг услышал какие-то крики. На другой стороне дороги собрались несколько человек, и там явно была какая-то потасовка. Миша тогда узнал Ваську, и этот Васька оказывается дрался с каким-то верзилой. Так вот, он тогда так вмазал этому верзиле, что верзила просто свалился, как подпиленное дерево! Исерович тогда подумал, откуда в этом тощем Ваське столько силы? Когда верзила поднялся, Миша уже был далеко от места событий и не увидел, чем кончилось дело. Он тогда ещё приметил один факт: идти он почему-то стал гораздо быстрее, чем раньше. Интересно, почему? Но на этот вопрос Миша решил не отвечать и вскоре оказался дома, и выложил на стол перед мамой хлеб, молоко и сосиски. Но тот инцидент Миша запомнил хорошо. Потому и помалкивал теперь, справедливо полагая, что Васька может и потерять терпение. А кто знает, сколько у него этого терпения?
Спустя долгих полчаса ходьбы по толстому ковру из хвои, Исерович стал замечать, что Васька идёт всё медленнее и медленнее; а ещё чуть позже, он и вовсе остановился, взявшись рукой за ствол сосны. Исерович всё же не удержался:
– Долго ещё?
– Тсс.
– Что «тсс»? Ты уверен, что идёшь правильно?
– Тсс, говорю, - шёпотом произнёс Васька.
– И что случилось?
Васька медленно поднял руку и указал куда-то вдаль:
– Там кто-то есть.
– Кто?
– Не знаю. Но этот кто-то идёт нам наперерез.
Исерович всмотрелся туда, куда указывал Васька, но ничего не увидел.
– Там никого нет, - сказал Миша.
– Нет есть. Видишь то корявое дерево?
– Вижу.
– Вот. А тело за ним.
– Да нет там никого.
– Есть. Я его видел.
– Где?
– За тем деревом. Ну, видишь дерево… корявое, старое?
– Вижу.
– Вот. Тело там за деревом.
– Я уже и дерева не вижу…
– Ну, видишь тело?
– Да.
– Вот. А дерево рядом.
– Чёрт! – встрепенулся Миша. – Так это же медведь! Нам надо улепётывать отсюда поскорее!
– Какой медведь, Изя? Ты рехнулся?
– Да обыкновенный медведь! А мы без оружия! А я вообще стрелять не умею!
– Easy[1], Изя! Не медведь это.
– Почему не медведь?