– Да, - отозвался Лёха, – страшно, как в этой… как в Припяти. Ты был в Припяти, Михалыч?
– Чего я там забыл!
– А я хотел было съездить, да не вышло.
– Больной что ли? Там же полно радиации! Да и кто тебя туда пустил бы!
– Нелегально можно. Там даже экскурсии для этих, как их… для сталкеров проводят. Но только об этом не распространяются.
– Делать мне больше нечего, ехать за тридевять земель, чтобы подышать радиацией. А тебя чего туда тянуло, а Лёх?
– В игруху играл на компе. Интересно стало, а как там на самом деле-то.
– Вот, вроде взрослый парень, а играешь во всякую х… – Михалыч взглянул на Машу, – всякую фигню. Не доведут тебя до добра эти компьютерные игры. Слыхала, Машка? Не играй в компьютер, а то станешь такой же, как дядя Лёша.
– Такой же сильной? – еле слышно проговорила девочка.
Лёха не удержался и в голос заржал. Но тут же прикрыл рот рукой и виновато кашлянул.
– Нет. Такой же зависимой, - сказал Михалыч.
– Ну почему, зависимой? – обиделся Лёха. – Я не зависимый совсем.
– От себя не зависимый. Такой же независимый, как жители страны, где находится Припять, блин… - пробурчал Михалыч. – Ладно, пойдём.
Он махнул рукой и стал продираться сквозь высокую траву.
За ним пошли все остальные.
Входная дверь буквально вросла в крыльцо, снизу занесённая землёй. Повезло, что она была немного приоткрыта, иначе пришлось бы ломать, а это – лишний шум, который мог бы приманить к этому месту неизвестно кого.
Михалыч всё думал, как бы протопить комнату. Развести костёр прямо на полу – идея скверная. Так можно запросто задохнуться, даже несмотря на разбитые окна. Тогда, что делать?
Внутри было просто ужасно. Прогнивший деревянный пол трещал под ногами и ходил ходуном. Мусор, грязь, вонь и омерзительная паутина, которой опутано было практически всё.
Михалыч прокладывал путь, махая руками, чтобы избавиться от зловредной паутины; за ним шёл Федя, потом Ольга с дочерью, а замыкал шествие Лёха, который как бы «прикрывал тылы».
В доме был широкий коридор, направо – захламлённая и тесная комнатка: горы каких-то тряпок, старой одежды, какие-то верёвки, чемоданы и разломанные стулья. Слева был пустой зал. Посредине дома темнела дровяная печь.
Ещё на улице Михалыч обратил внимание на печную трубу – она вся рассыпалась, и теперь вместо трубы на крыше темнела лишь груда раскрошенных от времени кирпичей. Стало быть, печь разжигать нет смысла, – тяги всё равно не будет.
Вздохнув, Михалыч вошёл в зал. Сыро и противно. Ну как тут можно отдохнуть? Может, зря он притащил сюда всех этих людей? Вот, была бы тут супруга, тогда точно уже наорала бы, мол, притащил в какую-то помойку, где даже к стенке прислониться противно.
А к стенам действительно прислоняться было гадко, так как снизу всё было покрыто чёрным грибком, а сверху штукатурка была похожа на облезлую, сморщенную кожу какого-нибудь прокажённого; плесень буквально превратилась в лохмотья, что покрывали весь интерьер.
Михалыч повернулся к остальным и увидел кислые физиономии. Но, может быть, и у него в данный момент физиономия была не лучше?
Но надо как-то подбодрить отряд! Сделать вид, что всё не так уж плохо!
– Вот! – придав голосу побольше уверенности, сказал Михалыч. – Здесь хотя бы ветра нет.
Никто ничего не ответил. Только Федя нарушил молчание, чихнув два раза.
– Будь здоров, - как можно веселее сказал Михалыч.
– Та будешь тут здо…
Федя не успел договорить. Старая доска треснула, и бедный Федя провалился по колено под пол.
– Не, ну это вообще пи!..
– Федя! – строго сказал Михалыч.
– А чё, Федя? Тута калекой стать, как два пальца об… этот… об асфальт.
– Ты не ушибся? – К Феде подбежала Ольга и помогла ему выбраться из провала.
– Всё пучком, - ответил Федя, потирая ушибленную коленку. – Какого хера мы вообще сюда припёрлися?
– А что ты предлагаешь? – строго спросил Михалыч. – Предложи что-нибудь? А? Чего молчишь?
– Та ладно, - махнул рукой Федя. – Чего тута базарить? Один ху-х-хе-ху… этот… э-э.. Один фиг мы сюда припёрлися, и теперя надо тута чё-та как-то… это…
– Блестящая речь, дядя Фёдор, - сказал Михалыч. – Но мне кажется, что здесь хотя бы нет ветра, и мы сможем немного отдохнуть. Как ты думаешь, а Фёдор?
– А Фёдор думает, что Михалыч прав, - сказал Федя и аккуратно шагнул поближе к стене, справедливо полагая, что лага, на которой лежат половые доски всё ещё цела и удержит его вес.
– Всё-то тебе соглашаться и лебезить! – сказал Михалыч. – Совсем своего мнения нет.
– А чё тут? – воскликнул Федя. – С тобой разве поспоришь? Ты эта, как её… власть! Представитель еёный! А я чё? А я человек этой властью по-о… это… понукаемый. Во́на сколько сидел на зоне! Хотя, канеш, кропаль, по сравнению с другими, но всё равно неприятно. Но я до звонка дождал! И теперя откинулся, на воле теперя! А кипишевать да спорить с вами, с вертухаями, резона нету. Один хрен, вы будете правы. На зоне этому быстро учут. Чуть не так чё-то – ану иди сюда! И давай гасить!