Ветерок тихо шелестел в кронах деревьев. Оранжевый свет всё ещё заливал собой окрестности, придавая миру причудливый и непривычный вид.
Михалыч предложил подобраться поближе и попробовать заглянуть в окно. Лёха кивнул, и лазутчики, согнувшись, стали подходить к дому. Тишина была гробовая, отчего каждое движение и каждый шаг казались невероятно громкими; трава предательски шуршала под ногами, а высокие стебли были высохшими и ломкими, что тоже мешало скрытно передвигаться. Оставалось надеяться только на то, что в этот момент в окно никто не смотрел, иначе, подойти скрытно просто не представлялось возможным.
Подобравшись метров на десять, они легли на землю и решили на всякий случай немного понаблюдать – вдруг в зарослях кто-то прячется.
– Так, Лёш, - еле слышно сказал Михалыч, – ты, наверно, давай иди за дом, а я подойду к рыльцу.
– Зачем?
– С той стороны есть окна, и, если что, кто-нибудь может оттуда выскочить. Возьмём в кольцо эту крепость.
– А вдруг там обычные люди?
– И что?
– А мы их просто напугаем.
– Ничего страшного. Если там обычные люди, это хорошо, значит, проблем нет. Ладно. Давай, дуй к той стороне. Оружие наизготовку… Только Лёха… Не стреляй, ладно. А то ещё зацепишь, и правда, какого-нибудь гражданского…
– Только в случае крайней необходимости, - ответил дежурный.
– Отлично. Ты всегда был сообразительным парнем. Ну всё. Двинулись.
Но планам Михалыча не суждено было сбыться.
Лёха не успел даже пошевелиться, как из дома вышел тот самый человек.
Едва увидев его, Михалыч чуть было не поперхнулся от неожиданности. Он прижался к земле и знаком приказал Лёхе сделать то же самое.
– Это Игорь, - одними губами прошептал Михалыч.
Лёха во все глаза смотрел на мужчину. Да, действительно, он его когда-то видел; когда-то и правда этот человек был в участке, но Лёха внимания на него тогда не обращал, поэтому помнил плохо, – для дежурного все эти пьяницы-дебоширы на одно лицо.
Мужчина остановился на крыльце, закурил и пошёл к корявым кустам, что росли неподалёку от дома. Повернувшись спиной к лазутчикам, мужчина остановился и расстегнул ширинку, держа сигарету в зубах.
– Это наш шанс, - прошептал Михалыч. – Тут-то мы его и возьмём. Это же наш подозреваемый.
– Ты уверен, что надо его сейчас брать?
– Ещё бы. Уйдёт, гад. Сейчас не возьмём, он может натворить ещё много бед и вдобавок вообще уйти от правосудия. Я уверен, что это он убил тех двоих.
Игорь всё ещё стоял возле кустов. Дымок от сигареты окутывал его голову, медленно испаряясь в воздухе.
– А что мы с ним делать-то будем? – спросил Лёха.
– Главное взять, пока есть возможность. А там, видно будет. Разделимся: заходи с того боку, я пойду прямо. Возьмём в клещи. И помни: он может быть очень опасным.
– Понял.
– Нельзя терять время. Вперёд. Осторожно.
Лёха пополз вбок, постепенно поднимаясь на ноги. Михалыч медленно встал и навёл пистолет на Игоря. Тот ничего не подозревал, стоя спиной к Михалычу. Михалыч осторожно, пытаясь как можно меньше цеплять траву, стал подходить ближе. Лёха в этот момент уже был около дома и спрятался за углом.
Игорь слегка попрыгал, после чего послышался характерный звук застёгивающейся ширинки. Затем он обернулся.
– Не с места! Руки за голову!
Игорь явно не ожидал такого поворота. Его рот открылся, сигарета тут же упала на землю, а глаза чуть ли не вылезли из орбит. Но спустя секунду он успел обрести дар речи:
– Твою мать! Это же участковый! Какого хера, начальник?!
– Стой, говорю, иначе буду стрелять!
– Ты чего, э! Чего я сделал?
– У меня есть к тебе несколько вопросов.
– Вопросов? Каких вопросов, начальник? Ты чего вообще удумал?
Игорь двинулся в бок. Михалыч повыше поднял пистолет.
– Ладно, стою, я стою! Только я ни хрена не понимаю, что за херня вообще! Я что, арестован?
– Сейчас ты должен ответить на несколько вопросов, а потом подумаем, арестован ты или нет.
– Ладно, ладно, спакуха, начальник. Я не рыпаюсь. – Игорь поднял руки вверх. – Только я не понимаю, чего ты ко мне пристебался. Что я сделал? – Говорил он плавно и протяжно, при этом переминался с ноги на ногу, держа руки на затылке. – Давай, хоть в дом зайдём, что ли? Чего тут-то торчать на улице. Холодина, мать бы её так.