Федя усиленно замотал головой.
– Я не!..
– Цыц! Ты что, маленький ребёнок? Мёртвых боишься? Это просто трупы.
– Ну да, трупы, - закивал Федя. – А ну, как эти трупы сейчас возьмут, да и вскочут, а потом вгрызутся в наши шеи? Сейчас от этих трупов можно всё, чё угодно ждать. Вон, одни гуляют вообще без голов, и хоть бы что им! А ты говоришь, вытащить! Надо будет, сами вылезут! Буду я ещё…
– Отставить разговоры! Эти не вскочат.
– Откуда знаешь? – Федя с хитрецой посмотрел в глаза Михалычу.
– Знаю. А если вскочат, я их… я их… это… Я их руками своими раскалёнными спалю к чёртовой матери, понял! Так что, всё! Готовься принимать тела.
Федя всплеснул руками, но понял, что спорить с участковым бесполезно. Придётся браться руками за мёртвые тела… А так не хотелось! И зачем он вообще сказал Михалычу про этих жмуров? Ну, сказал бы, что не заметил дырку в полу, делов-то! А вот теперь придётся таскать этих мёртвых пацанов и надеяться, что они не перегрызут Феде глотку. А ведь, могут! С них станется!.. Теперь в Орешково ещё и не такое возможно!
Михалыч сунул в руки Феде свой телефон.
– Свети мне.
Федя вздохнул и направил фонарик в погреб.
XVII
14.09.2015
09:15 мск
Этим утром посёлок Орешково просыпался неохотно.
Все устали. Вчерашний день вымотал даже самых стойких. Генерал постоянно выдавал новые приказы, которые исполнялись с прежним рвением и самоотверженностью. Центром «вселенной» стал генеральский дом. Двухэтажный особняк с красной крышей и раньше выделялся среди сереньких домиков «простых смертных», но теперь он просто блистал: у ворот стояла самая настоящая стража – двое бритоголовых головорезов с винтовками и в бронежилетах; караульные постоянно патрулировали периметр, обходя участок вокруг, для чего были разобраны части заборов, примыкающих к участку генерала. Делалось это для того, чтобы караульным можно было свободно пройти вокруг участка вождя.
Участок был не маленький – пятьдесят соток земли использовались весьма практично. Несколько добротных сараев, облицованных красивым кирпичом, были забиты всевозможным добром; у ворот каждого сарая опять-таки стояла стража. Неподалёку от дома тянулся птичник, где мерно расхаживали фазаны, цесарки, куропатки, и другие редкие представители семейства куриных. Две роскошные беседки красовались по бокам широкой дорожки, выложенной диким камнем. Вдали виднелась небольшая постройка, сложенная из брёвен. Это была баня, возле которой темнел накрытый брезентом бассейн, а чуть поодаль располагалась широкая крытая площадка с каменной печью и большим мангалом. Сад, с его извилистыми, выложенными разноцветной плиткой дорожками, сверкал чистотой, и каждое дерево было побелено тщательнейшим образом вчерашним отрядом старушек, которых генерал за это наградил зелёными повязками на правую руку. Это означало, что теперь эти бабушки будут получать доппаёк, а их отряд с этих пор считался привилегированным. Хотя, привилегированных отрядов было несколько. Отряд особого назначения имел повязки с вышитыми жёлтыми буквами: «ООН». Мало кто осмеливался подшутить над этой аббревиатурой, – несколько таких шутников были посажены в подвал поселковой больницы под замок, на хлеб и воду.
К вечеру тринадцатого сентября появился СОБР, состоящий из рослых, отборных молодцов, которые теперь были чуть ли не самым главным подразделением в посёлке. Самый настоящий президентский полк! Правда, состоял он всего из десяти человек. Но для небольшого посёлка и десять человек привилегированной охраны хватало, чтобы охранять жизнь главнокомандующего.
Генерал мирно спал до восьми ноль ноль; после чего встал, оделся и прошёл в столовую, где его ждал завтрак. Выпив пятьдесят грамм водки, главнокомандующий откушал хлебушек с красной икрой, выпил кофе с пирогом и довольно крякнул, чувствуя свою значимость и неоспоримое величие. Да, теперь он был велик! Дождался, наконец-то! Всю жизнь пресмыкался перед начальством, под конец службы всё-таки пробился в генералы, ну а потом как-то получилось так, что вынужден был уйти на пенсию. А на пенсию идти так не хотелось! Ведь только-только всё начало получаться, а тут на тебе – пенсия.
Он хлопотал, оббивал пороги, просил, мол, давайте я ещё послужу отечеству… Но руководство решило, что лучше, Борис Олегович, посиди-ка ты дома, устал ведь, измаялся… А служба? Служить, слава богу, есть кому.
Борис Олегович понял тогда, что и без него разберутся; ну, не хотят они, чтобы в российской армии был такой генерал!
Старый генерал стоял у окна и думал… К слову, это был единственный дом в посёлке, окна которого заново застеклили; теперь у генерала были новые стеклопакеты, вставленные в дорогие пластиковые окна благородного коричневого цвета. Всем остальным стеклопакетов почему-то не хватило. «Главнокомандующий должен жить в тепле и комфорте…» – так поговаривали в посёлке люди, затягивая свои окна плёнкой…