Как и было приказано, пять так называемых «офицеров» следили за порядком, а особо рьяные и, как говорил генерал – преданные, получили оружие, и теперь чувствовали себя значимыми и нужными.
Колонна выехала в десять сорок пять по московскому времени.
Свет неопознанного «прожектора» до сих пор горел и был хорошо виден на открытых участках, не загороженных лесом.
***
14.09. 2015
09: 02 мск
В погреб вела железная приставная лестница. Несмотря на всю трагичность ситуации, Михалыч машинально отметил странный факт: железная лестница, невесть сколько простоявшая в этом погребе, совершенно не проржавела, была даже сухой и пыльной. Как только участковый стал спускаться и оказался ниже уровня пола, он нашёл ответ на этот вопрос: воздух в погребе был на удивление сухим и тёплым. Странно, что за погреб такой? Ну ладно – сухой; но всем известно, что в погребе должно быть хоть немного холодней, чем на поверхности. А тут – тепло, даже немного жарко, и сухо; тепло, как будто бы кто-то всю жизнь его отапливал. Вот только, для чего отапливать погреб?..
Оказавшись на самом дне, Михалыч быстренько осмотрелся. Мало что можно было увидеть в свете тусклого фонарика. Да ещё Федя постоянно вертел в руке телефон Михалыча, отчего свет то и дело метался туда-сюда. Дискотека какая-то, ей-богу!
– Федя! – приглушенно сказал Михалыч. – Держи этот чёртов фонарик ровно. Ни хрена не видно.
– Я пытаюся… - где-то вверху пропищал невидимый Федя.
– Направь свет на пацанов.
– Ага…
Светлый круг остановился на трупах.
Михалыч не ошибся – одного он и правда знал. Исерович, местный изобретатель-любитель. Сколько жалоб было на него; соседи частенько приходили в участок и выговаривали участковому про этого «бездельника», который вечно сидит на своём чердаке и выпускает какие-то едкие «дымы», от которых потом вянут помидоры… Ну, и всё в том же духе.
Да, это Исерович. Звали его, кажется, то ли Миша, то ли Михаэль… Но сейчас это было неважным. Важно то, что теперь подозреваемому отвертеться не получиться, – все улики указывают на Игоря, состав преступления налицо; осталось только поставить окончательную точку в этом расследовании – найти те самые пуговицы; и когда они будут найдены у Игоря, вот тогда дело будет окончательно раскрыто.
Кстати, о пуговицах… Михалыч наклонился к молодому человеку, который лежал на боку, подложив руку под щёку.
Странно, подумалось Михалычу, такое впечатление, что он просто спит! Такая мирная поза, глаза закрыты, рука под щекой!.. Да и Исерович выглядит «свеженьким». Наверное, тот урод задушил их совсем недавно; может быть, минут десять-двадцать назад, а потом решил выйти покурить на улицу, где и был замечен Лёхой.
Да, скорее всего, так оно и было.
Так, пуговицы! Михалыч наклонился пониже. Тень от его головы прикрыла лицо трупа, но Михалыч стал осторожно шарить рукой по одежде того пацана, что лежал спиной к Исеровичу. Вроде, все на месте… Но, сказать сложно, – Федя вновь стал трясти фонариком, отчего свет заметался туда-сюда.
– Федя, ёж твою медь! Держи ровно!
Круг света остановился на лице молодого человека с короткой причёской. Лицо Исеровича в этот момент оставалось в тени.
Михалыч вновь потянулся рукой к одежде трупа.
И тут… Этот мёртвый пацан с короткой причёской вдруг резко открыл глаза!
Испуганный взгляд уставился на Михалыча…
А потом труп резко вскочил, сев на пол…
Рядом завозился Исерович, мыча что-то нечленораздельное.
Михалыч издал что-то вроде сдавленного крика и его словно бы отбросило к стенке. Он врезался спиной во что-то твёрдое и застыл.
Труп пацана потянул руку к Михалычу.
И в этот момент откуда-то сверху раздался душераздирающий вопль.
Свет моментально исчез. Было слышно, как наверху что-то грузно упало, потом – какой-то непонятный грохот, топот. Крик вновь пронзил мёртвую тишину, после чего этот же крик словно бы отдалился куда-то и стал немного тише.
Михалыч оказался в кромешной темноте. А рядом… Рядом сидел оживший труп, который протягивал руку, словно хотел схватить и растерзать, загрызть и разорвать, сожрать и разметать окровавленные останки… оторопевшего участкового.
– Федя… - еле слышно прошептал Михалыч. – Я тебя убью… вернись… где свет…
И тут – новый крик, теперь уже совсем рядом, почти перед лицом Михалыча:
– Э-эй! Чего вы хотите?! Мы ничего не сделали!
Михалыча пробрало до костей. От этого крика душа ушла в пятки; он машинально вскочил, ударился головой о потолок погреба, метнулся наугад куда-то в строну, врезался в лестницу, нащупал ступеньку и попытался выбраться; но нога предательски соскользнула с первой перекладины; Михалыч проехал животом по лестнице, ударившись подбородком; затем снова нащупал перекладины и буквально взмыл вверх, сам не осознавая, как это сделал.