Глава 2
Джан смотрела туда, где было легко, её жизнь была слишком сложной, реальность с которой соприкасалось маленькое сердце, была кипучей, обжигающей, как солнце в полдень. Иногда, даже в тени было +40. Джан не любила жару, вообще не особо любила солнечные дни, её от природы белая кожа была слишком чувствительна к температуре и солнечному свету.
Сейчас внутри её личной маленькой вселенной разворачивался невероятный пейзаж, там она неслась к своему старому покосившемуся домику, весело хлюпая босыми ножками по лужам, повсюду пахло какими-то цветами, дул лёгкий ветерок с запахом озона, живой земли и приятным запахом натопленной бани, которую уже любя и заботливо растопила бабушка. Джан часто вспоминает эти моменты, по сути, это единственные в её жизни моменты, когда она была по-настоящему счастлива.
Прошло уже три месяца, как в доме стало пусто, даже не так - опустошёно. Бабушка умерла, Дажан знала это, она видела её всполох. Бабушка говорила, что у каждого внутри есть Всполох Бесконечности, и Джан видела его, яркий протуберанец, вырвавшийся из груди бабули и тут же свернувшийся в шар, который, повисел-повисел в нескольких метрах над землёй, да улетел далеко в небесную синеву. Никого больше у Джан и не было, никто не знал о её трагедии, и о той боли с которой она сталкивалась каждый день, после школы. В школу она продолжала ходить, чтоб не сойти с ума, чтоб не встать на Перекрёсток Адари. Бабушка всегда предостерегала.
- Будешь вымерзать, беги, говори, плачь, делай, что угодно, но делай. Застынешь, уйдёшь на Перекрёсток, не вернёшься, может, будь кто ещё рядом из сведущих, вытянул бы, но одна не вернёшься. Утянут нити, завертят Сферы…
Почему-то Джан одолел невероятный страх, когда она впервые начала ощущать в теле холод. Тут же спохватившись, она стала бегать, танцевать, кружиться, и только спустя минут двадцать реветь. Именно этот процесс и стал её инициацией, так она оголила своё Ядро Истины, сама того не заметив. Вокруг её головы вспыхнул ореол, яркий - серебристый, лишь на долю мгновения опалив её Разум.
Девочка вышла из транса, когда её грубо одёрнула учительница. Она будто пробудилась, тяжело и мучительно вглядываясь в окружение. Парта, тетрадка, ручка... духота, приторная до тошноты.
Посреди тетрадки были нелепо выведенные буквы, складывающиеся в предложение.
- Что на данный момент является в мире самым ценным?
Джан не думала о глобальных проблемах, она их не ощущала, её восприятие не было замусорено тем, что дано большинству. Они с бабушкой жили бедно по меркам среднестатистического человека, но богато по меркам Духа. Бабушка научила её смотреть на мир из Центра, из того, что разное у каждого, но едино для всех. Джан не долго думала над поставленной задачкой, а спокойно и уверенно написала одно единственное слово.
- Мёд.
Перемена. Джан всегда вздрагивала от резкого и пронзительного звонка, в общем-то, любые резкие звуки доставляли ей ощутимый физический дискомфорт, она наморщила носик и уткнулась в ладони.
Все спешно поднялись с мест и в беспорядке покидали тетрадки на учительский стол. Лариса пробовала что-то говорить, призывая к спокойствию, но бесполезно. Джан дождалась, когда большая часть ребят разбежится, и в более тихой обстановке подошла и аккуратно положила тетрадку на стол, за одно собрав в стопочку всю ту кучу, которая казалась ей горой шелухи от лука. Лариса улыбалась, глядя на Джан.
- Мне, кажется, ты что-то забыла, - погладив Джан по голове, она уставилась на её босые ножки.
- Нет, мне просто так приятнее, - тихо, почти шёпотом пролепетала девочка, и вернулась к своему месту, нехотя ныряя в босоножки.
В коридоре был хаос, в хаосе Джан ощущала себя зажато, она не успевала просчитать все элементы, выхватывала что-то отдельное, что-то особенное и видимое порой лишь её взору. В тоже время у Джан получалось умело скользить в пространстве, будто само её тело знало и понимало на каком-то фундаментальном уровне механику происходящего и проводило её из одного кабинета в другой, как из одного мира в иные...
Джан любила уроки музыки, на них она могла спокойно отвлекаться и мечтать, её почти никогда не замечали. Она и так была маленькой, так ещё и забиралась в самый дальний угол к красивой раскидистой пальме. Но этот раз что-то в кабинете изменилось, не было ни пальмы, ни стульев, как обычно, и сердце Джан невольно сжалось не находя привычной брони. Ей казалось, что она стоит посреди многолюдной толпы, совершенно обнажённая. Страшно, стыдно, беззащитность набирала верх, и сердце начинало колотиться, как воробушек, который когда-то залетел к ним с бабушкой на кухню. Он метался, бился о стены и стекло, тогда бабушка научила Джан, как успокаивать птиц, оказавшихся не там, где им присуще. Но как успокоить птичку внутри себя, Джан не ведала, слёзы стали наворачиваться на глаза, но тут прозвенел звонок, как бы выбивая её из бездны в которую она падала, и девочка машинально пошла к тому месту, где обычно ощущала себя в безопасности.
Она стала просто наблюдать за происходящим, внимательности ей было не занимать, потому совершенно новую девочку в классе она заприметила сразу, хотя почему-то все воспринимали её так, будто она всегда была. Но Джан знала хорошо, их в классе было 30, а теперь на одного ребёнка больше. Антонина зашла последней, как и всегда, дверь захлопнулась и наступила тишина.