— Итак, что мы имеем. Во-первых, мы не знаем и не можем определить класс объекта. Во-вторых, мы не совсем понимаем эффекты от взаимодействия с объектом, не представляем, чем нам грозит объект в будущем, сможем ли мы его хранить и если да, то как. Сейчас задача номер один — определить сценарий изучения аномалии, чтоб ей пусто было… — неожиданно нервно завершил свою речь Василий, — для этого мы все тут собрались.
С дальнего конца ряда подал голос тёмный силуэт, оказавшийся женщиной:
— Объект — мимик, эмпирический сценарий нам не подходит, предлагаю подсадить к нему кого…
— И кого же?
— Да кого угодно, кого не жалко. Нацепим на него каких датчиков, и пусть следят. Может еще от руки отчёты писать для сравнительного анализа, так сказать. Так мы быстрее поймем, что он из себя представляет и в чём же его суть.
— Эхехехе… сердца у вас нет, — притворно вздохнул Василий и довольно добавил, — но вариант мне нравится. Однако он не спасает от некоторого рода… эм… эм… когнитивных искажений, ведущих к неверной интерпретации и возможной полнейшей дезинформации.
— Так давайте и внешнее наблюдение обеспечим? Почему нет?
— Зависит от интенсивности излучения. Если мимик мощный, в какой-то момент мы начнем терять людей. Чтобы этого не случилось, нужно будет обеспечить работу по вахтовому методу, а где мы столько персонала возьмём? У нас не только этот объект на балансе, есть другие места, где надо бы вмешаться и поднажать.
— Волонтёров обэспэчим, — подал голос еще один темный силуэт, на этот раз, судя по тембру и тягучему, как патока, акценту, — мужчина в возрасте, южанин.
— И кто этим займется? У вас есть подобный опыт?
— Конэшно есть… — заверил старикан из тёмного угла, — и вэсьма удачный. Один раз на организацию врэмя потратим, а потом органически будет на автомате база наращиваться… как с насэкомыми вышло, так и тут.
— Вариант не идеальный, но вполне рабочий, — хмыкнул Василий, — еще какие-нибудь идеи есть?
Публика промолчала.
— Негусто, — кисло подытожил опер. — Ну тогда будем работать с тем, что есть.
Василий оглядел собравшиеся в темноте силуэты, потом вздохнул, со скрипом отодвинулся на стуле от стола, дошел до стоящего в дальнем углу комнаты шкафа и вынул оттуда диск с буквой D на коробке. Вернувшись на свое место, вставил диск в ноутбук и, дождавшись пока старенький компьютер считает информацию, вывел изображение с диска на проектор.
— Итак… жертва, — объяснил свои действия Василий. — По регламенту организации это должен быть класс D. Сейчас доступного персонала D-класса не так уж много, придётся выбрать из того, что есть — прошу внимание на экран.
На экране отобразилось десять фотографий: пять мужчин, четыре женщины и одно странное существо неопределённого пола. Пётр принялся привычно читать карточки сотрудников, расположенные под фотографиями. Каждый раз, когда дело доходило до выбора жертвы, Пётр пытался ориентироваться не только на внешность. Почему? Он не знал, уж явно не потому, что хотелось угодить многочисленным объектам фонда. Скорее пытался как-то договориться с совестью и послать на вероятные невероятные муки какого-нибудь откровенного говнюка. Но, по традиции, подробностей о том, как класс D вдруг стал классом D, в описаниях не было. Там были обычные ТТХ: возраст, рост, вес, некоторые пристрастия и особенности и на этом всё. Видимо тот, кто составлял картотеку, предвидел сердоболов по типу Петра и решительно отсекал любую информацию, способную повлиять на выбор, дабы сделать его наиболее непредвзятым.
— Ну, что думаем? — спросил Василий, когда все дочитали текст на слайде. — Кого зашлем? Мужчину? Женщину? Смешную третью опцию?
Пётр вспомнил странную реакцию аномалии на безымянную напарницу из их первой вылазки и подал голос:
— Думаю лучше не женщину, одна уже была и объект отреагировал крайне агрессивно.
— Думаешь? А гражданских баб вроде не трогал, — отверг его предположение Василий.
— Может, не трогал, а может, и трогал, просто мы об этом не знаем. Может, они уже все — выеденные скорлупки, а мы чем-то облучены после общения с ними… — вступился Андрей.
— Ну а что ты предлагаешь тогда? Послать настоящего мачо? — перебил Василий и ткнул в карточку номер один на экране, с которой на них смотрел мускулистый смуглый брюнет, заросший трёхдневной щетиной.
— Нэ пойдёт, — вдруг подал голос из угла старикан.
Пётр попытался его разглядеть получше, но тот отодвинулся в тёмный угол, где на него не падал свет от экрана, и вещал оттуда.
— Нужно что-то более нэйтральное. Мы видели его реакцию на жэнщин, но нэ знаем, как объект рэагирует на мужчин, а ведь там что угодно случиться можэт, просрэм рэсурсы. Надо что-то такоэ подобрать, на что объэкт сам натянет любой образ… он жэ мимик, вот пусть и намимикрируэт себе проэкцию, — сидящий в углу дед умолк на минуту, — думаю номэр шэсть — ближайший к желаэмому вариант.
Андрей и Пётр разом повернулись к экрану и посмотрели на номер шесть. С фотографии на них лыбилось блеклое существо неопределённого пола. Короткие остриженные волосы ершиком топорщились над высоким лбом, светлые рыбьи глаза над длинным носом пялились в никуда.
— А какого он.. она… это.. пола? — нарушил молчание Андрей.
— Да уж не женщина, слава богу… — буркнула со своего места единственная присутствующая на летучке девушка.
— Хорошо, Зураб Апазович, — резюмировал Василий, проигнорировав реплики остальных, — раз вы говорите — номер шесть, значит, номер шесть, так тому и быть. Осмотр кандидата и дальнейший инструктаж проведем завтра, приглашения с временем и местом я отправлю всем участникам на почту. На сегодня это всё.
Все зашевелились, вставая и отодвигая стулья, продвигаясь к выходу. Все, кроме Зураба, который так и остался сидеть в темном углу.
Пётр тоже встал и, направляясь к двери, насколько это было возможно сделать незаметно, вывернул шею и кинул взгляд в полумрак угла, пытаясь в темноте рассмотреть хотя бы приблизительно черты лица одного из управляющей пятёрки. Так ничего и не разобрав в полутьме, он вышел из помещения.
***
Вообще Пётр очень любил свою работу, любил коллег, любил элемент непредвиденности и неожиданности и полную неясность в плане чего же день грядущий приготовил. Его не пугали назначения на неизвестные объекты невыясненного генеза, бессонные суточные смены и перспективы однажды спиться, глуша рабочий стресс в ближайшем баре или дома перед телевизором. Единственное, что Пётр недолюбливал — это необходимость отправлять класс D в неизвестность. Неуместная в его профессии эмпатия после каждой отправки очередного бедолаги в никуда отдавалась в Петре неврозом и дурными снами.
Вернувшись с совещания домой, открыв почту и прочитав приглашение на грядущий инструктаж, Пётр слегка опечалился времени, назначенному на полдень. Никак нельзя было отвертеться, сославшись на «проспал», «застрял в пробке» и прочие отмазки честного человека. Поэтому, проснувшись утром следующего дня, приняв для бодрячка ледяной душ и почистив зубы, вместо обычного кофе-чая Пётр прибег к мерам, которые крайне не одобрял и не любил. А именно — накатил «успокоительного номер четыре», специальной разработки Фонда, призванной усмирить эмпатию, успокоить нервы и включить холодный расчёт.
Растворившись в недрах желудка, «четвёрка» накрыла безапелляционно мощно, из головы выветрились навязчивые мысли, душа метнулась из одного конца сострадательного спектра в другой, и Пётр осознал себя чем-то средним между весами и калькулятором — расчетливым измерительным прибором, способным выдавать сухие решения безо всяких сантиментов и соплей. Ощущение немного приободрило, и Пётр уверился, что со всем справится. C этой мыслью он оделся, собрал сумку и выдвинулся в офис.