– Говорят, они и раньше сюда летали, – мотнул головой Федор Ильич. – Не первый случай. Плюс следы остались.
– А что за следы? – заинтересовался эксперт Семен.
– Круги травы выжженной. Как от ракеты…
– А на земле жидкость. Зеленая и вонючая, – добавила теща.
– Я о таком читал, – задумчиво протянул Рогов. – И о людях пропавших.
Василий не стал сознаваться, что не только читал о таком, но и мечтал в юности быть похищенным инопланетянами. А чего, занятно! На звездолете с ветерком прокатиться, на миры иные посмотреть.
Сейчас, конечно, он не согласился бы уже – семья, ребенок, служба, но в юности глупый был, романтичный.
– Ты что, веришь? – изумился Стрельцов.
– А почему нет…
Вон весной, когда на Большой Конюшенной убили мордоворота-лохотроншика, никто не хотел верить, что это сделала крохотная старушонка, проживавшая в комуналке над «Пышечной». Все улики на нее показывали, но верить никто не хотел. Пока сама не призналась: да, спицей в ухо. Мстила за обобранную мошенниками подругу из Твери. (Присяжные потом бабулю сердобольно оправдали, навязали ей состояние аффекта, хотя сама народная мстительница настаивала на полной сознательности своих действий и обещала продолжить кровавую вендетту.)
Так что чудеса порой случаются…
И еще Василий вспомнил, что сын его, Лешка, в раннем детстве называл инопланетян «непланетянами». Дескать – существа ниоткуда. Не с планет, а так. Просто из Космоса.
И эколог этот, который тогда зимой лемура покупал, тоже тонко намекал, что гуманоиды людей для своих забав потаскивают…
Молодой лесничий Юрий Погодин подъехал к салуну на своей новенькой «тойоте». То есть на старенькой, конечно, весьма подержанной, но свежеприобретенной. Припарковался в тени большого трейлера с надписью «Бельгийская говядина – для ваших родственников и друзей». Заведение ковбоя Данилы пользовалось популярностью среди дальнобойщиков.
Погодин, Дорофеев и Гарик отошли в сторону. Эльхан с Ромой продолжали обсуждать тему сезона: о том, что в лес зачастили «зеленые человечки», говорил уже весь салун.
– У нас в Гянджи тоже такое было, – вспоминал Эльхан. – Мне дед рассказывал. Людей не брали, а баранов брали. Много! Один, другой, целое в сумме стадо…
– Это он чачи обпился, твой дед, – гоготал жизнерадостный Рома. – А баранов эти на закуску таскали, друзья ваши… Кого вы там особенно любите? Армяне!
– Зачем смеешься? – хмурился Эльхан. – Туда даже ученые приезжали.
– Ученые – в говне моченые, – не унимался Рома. – Ученые тоже чачу уважают.
Погодин, между тем, оправдывался перед Дорофеевым:
– Так что я, Виктор Егорович, не виноват. Их теперь пушкой в лес не загонишь. Да вы и сами уже попробовали. Меня тем более не испугаются.
Тут лесничий был прав. Силовое воздействие на местное население никак не входило в круг его обязанностей.
– Наверняка, шутит кто-то, – злился Дорофеев. – А эти олухи верят… Дурачки.
– Я б этим шутникам… – сжал кулаки Гарик. – А вообще, Егорыч, это дельная мысль. Если кто шутит – шутника найти можно.
– Ну, а что еще?! Не зеленые же человечки? И почему, кстати, именно зеленые…
– Мужик-то пропал, – заметил Погодин. – Да и следы остались…
– Ты тоже в эту чушь веришь? – Дорофеев пытливо глянул в глаза лесничему.
– Веришь, не веришь, а в газетах пишут… – пробормотал Погодин.
– Да-а… Дикий вы тут народ. Ну, и кто теперь лес валить будет? Сам же без денег останешься.
– Да я понимаю… – вздохнул Погодин.
– Понимать мало!
Погодин промолчал.
– Егорыч, может, в другой деревне наймем? – предложил Гарик.
– Не пойдут, – уныло покачал головой лесничий. – Весь район напуган. В райцентре уже слухи, что десять человек на Сатурн унесли.
– Господи, почему на Сатурн-то?!
– Так говорят…
Гарику пришла в голову новая идея: сменить место.
– Какой там сменим, – скрипнул зубами Дорофеев. – Вся область поделена.
Ближе к вечеру наладились купаться. Федор Ильич вызвался проводить к озеру, прихватив с собой пятилитровую пластиковую бутыль. Василий подозрительно покосился на тару.
– Не боись, – улыбнулся Федор Ильич. – Это для родника. Оттудава вода покамест течет, а не самогон.
И добавил, вздохнув:
– Ежели бы оттудова тек самогон…
– Не говорили вы раньше так, папа, – заметил Рогов. – Оттудава, покамест… Ежели…
– Я ж в деревне живу, – смутился тесть. – С кем поведешься…
– Вы особого-то примера с них не берите, – посоветовал Семен, глазея по сторонам. – Разоритесь…
Зрелище и впрямь было не из оптимистичных. Покосившиеся или просто разломанные заборы, выбитые окна в избах, крапива в человеческий рост на огородах (в ее зарослях вполне можно было спрятать портативную летающую тарелку), на двух участках – безголовые почему-то пугала, напоминающие кладбищенские кресты.
Дыры в крышах. Кошка пробежала – худая, как листок протокола. Семен попытался ее погладить – кошка злобно лязгнула челюстями. Эксперт еле успел руку отдернуть.
– Они здесь хоть что-то выращивают? – спросил Стрельцов.
– Сорняки. Зато много и разных сортов. Есть совсем каких-то сортов неведомых.
– Пришельцы завезли.
– Не исключал бы такой версии, – упрямо мотнул головой тесть. Общая атмосфера веры в инопланетян на него действовала. – Жидкость в лесу, говорят, неведомая, ни в одной таблице Менделеева не записана.
– Жидкость исследовать можно. А есть какое-нибудь… производство? – сменил тему Семен.
– Последний трактор год назад утопили. Бабы – те еще зелень да картошку садят, а мужики только пьют. Молодежь вся разъехалась. Даже школу закрыли. А теперь еще свет за долга выключили.
– На что же живут? – поинтересовался Стрельцов. – На одной картошке долго не протянешь. Даже если с крапивой.
– А лес воруют. Напилят, гроши свои получат и опять пьют. А нынче перепугались. Пилить отказываются. Боятся зелененьких-то человечков.
– Ну почему именно зелененьких-то, папа? – задал Рогов вопрос, который волновал и бизнесмена Дорофеева. – Вы их видели? Почему не рыженьких, не голубых?
– Голубые в Космосе – это вряд ли, – твердо возразил Федор Ильич. – Если у них и есть такие, они бы к нам таких не запустили. Мы же в космос нормальных только… ну, сами понимаете.
– Есть версия, что наоборот. Они же там по несколько месяцев наедине на станции. С другой стороны, называют же Землю голубой планетой, – задумчиво протянул Семен.
– Ладно вам, – поморщился Стрельцов, не любивший глупых шуток. – Скажите лучше, Федор Ильич, милиция-то была?
– Приехал один на «Яве». Околоточный. В блокноте почиркал и укатил.
– И все?
– Ну, пока все. Обещал вернуться.
На центральной, так сказать, площади деревни Марс располагались три объекта: сарай с вывеской «Магазин», дверь которого была крест-накрест заколочена крепкими досками, пустой постамент, на котором ранее возвышался примерно-понятно-кто, а также родник, забранный в относительно новую металлическую трубу.
Очень пьяный мужик мыл в роднике ноги и сапог. Почему-то один. Второй, возможно, был уже пропит. Сапог постоянно падал в воду. Мужик с трудом выуживал его, хватаясь за трубу, чтобы не свалиться.
– Наш родник, – произнес Федор Ильич с неожиданной теплотой и гордостью. И протянул Рогову пластмассовую емкость, – Васек, набери с собой.
Пьяный мужик в очередной раз выловил сапог и посторонился:
– Ставь, не пужайся. На всех хватит.
Рогов осторожно подставил бутыль под струю.
– А что тут за ковбой у вас скачет? На крапчатой кобыле? – вспомнил Семен.