— Судя по сигаретам, ты приехала из-за границы? — расслабленно произнёс я, выпустив изо рта густое облако дыма.
— Да-да, — мягко, с заметным акцентом, ответила она. — Из H. Только что приехала. Я на полгода, прослушать несколько курсов на выбор. А ты местный?
— Да.
Мой краткий ответ, по-видимому, её вполне удовлетворил, и она еле заметно улыбнулась. Когда моя сигарета подошла к концу, девушка охотно показала мне пачку:
— Будешь ещё?
— Спасибо! — ответил я согласием и, чувствуя, что надо как-то поддержать разговор, спросил: — А ты знаешь здесь кого-нибудь? Может быть, других студентов из H.?
— Нет, никого не знаю. Может быть, кто-то есть, но я не знаю.
С минуту мы опять курили молча.
— Слушай, а приходи ко мне в гости… сегодня, когда поселишься, — вдруг вырвалось у меня. — Я живу в комнате номер 50.
— О, хорошо, — ответила она, как мне тогда показалось, «по-европейски» тактично, иначе говоря, из вежливости — однако вечером, к немалому моему удивлению, она пришла, принеся с собой разные вкусные штуки из своей страны и чайничек горячего кофе.
Так мы и познакомились — что забавно, благодаря сигаретам. Не кури мы, вряд ли бы это произошло. Вот так бывает, что и вредная привычка вдруг приносит пользу. Словом, достижению цели может способствовать всё что угодно. Теперь мне даже страшно подумать, что было бы, если бы я тогда не курил. Вся моя жизнь сложилась бы иначе — да не только та, но и следующая, не говоря уже о жизни в этом, тонком, мире…
Её звали София. Она была чуть старше меня и училась на математическом, правда, к математике относилась довольно равнодушно. Чего хотела от жизни, она не знала и поехала за границу единственно потому, что хотела куда-нибудь поехать. Языковые барьеры её не беспокоили: она свободно разговаривала на нескольких широко распространённых языках. София была среднего роста, в теле, с недлинными рыжими волосами и веснушками, со спокойным характером, любила помолчать и послушать, но, когда слушала, всегда кивала и выражала эмоции; смеялась она громко и от души. Мы быстро нашли общий язык и стали проводить вместе всё свободное время. Наверное, в те полгода не было ни дня, когда бы мы не виделись. Но время пролетело молниеносно — и она, как и все иностранцы, вернулась домой.
Однако на этом наше общение не прекратилось. Время от времени мы обменивались короткими сообщениями и иногда разговаривали по телефону. Наконец, спустя год после нашего расставания, она позвонила и сообщила, что собирается приехать, и приглашала меня затем отправиться вместе с ней в H., в гости, на неделю. Я сразу же согласился. К слову сказать, к тому моменту я ещё ни разу не бывал за границей. И тут меня осенила мысль.
— Слушай, Сонь, а мы сможем от вас съездить в L., ведь там недалеко? — почему-то боясь получить отрицательный ответ, аккуратно спросил я.
— В L.? А что там делать? — удивилась она. — Ну, если хочешь, съездим.
Сейчас уже не помню, о чём мы ещё говорили, наверное, обсуждали даты и покупку билетов, но хорошо помню, что в те минуты чувствовал себя так, как будто на меня снизошла благодать. Наверное, тогда я и понял, что все последние пятнадцать лет шёл прямиком в L. и теперь мне оставалось идти совсем-совсем немного.
София приехал в мае. За шестнадцать месяцев, которые мы не виделись, она почти не изменилась. Вообще же она была из тех редких людей, с кем после длительной разлуки в общении не возникает абсолютно никакой неловкости. Таким людям ты можешь сказать: «Помнишь, на чём мы остановились три года назад?» — и продолжить прежний разговор. Нет, я не утверждаю, что они совершенно не меняются или всю свою жизнь остаются на одних и тех же точках зрения. Конечно, они меняются, и порой значительно, но только не в том направлении, чтобы стать тебе чужими.
В гостях у меня София провела неделю. Днём я готовился к последним экзаменам и сдавал их, а вечером мы гуляли по городу, по памятным нам местам. «О, я столько тебе там всего покажу, — часто говорила она, и если я задавал ей уточняющие вопросы, то всякий раз слышал одно и то же: — Увидишь, увидишь». Она больше любила слушать, чем говорить, а, когда слушала, непрестанно курила.
И вот мы отправились. В дороге не произошло ничего знаменательного; помню только, что после того, как мы пересекли границу, меня удивила резкая смена «картинки». Вроде тот же лес, то же небо, но ощущение, что по-другому стало абсолютно всё. Когда мы проезжали через небольшие городки, я видел аккуратные двухэтажные домики, лужайки и клумбы, дороги и бордюры, ветряные мельницы и, наконец, людей. Глядя в окно, я вспомнил вопрос из детства: «Как живётся там, на клочках?» «Что ж, неплохо», — пробормотал я.