— Не стоит! — умоляющее, но всё же с заметным раздражением проговорил он и затаил дыхание.
— Ладно, как хотите, — шанс закончить бессмысленный дорожный разговор был мною использован сполна. — Что же, тогда спокойной ночи?
Отвернувшись от него, я закрыл глаза и стал обдумывать какие-то мелочи, связанные с предстоявшим днём, а потом стал медленно проваливаться в сон. Однако ночь не выдалась спокойной. Примерно через полчаса впередистоящее кресло врезалось мне в лицо, а затем какая-то невидимая рука подхватила меня и отшвырнула куда-то в сторону. Стоял жуткий гул, впрочем, возможно, он был лишь следствием сильного удара в голову. Всё это произошло в течение нескольких секунд. На этом воспоминания обрываются.
Очнулся, точнее сказать, обнаружил себя я в сугробе, среди каких-то разбросанных вещей. Было довольно темно, но в нескольких местах поодаль, охваченные огнем, светились странные гигантские формы, похожие то ли на руины каких-то построек, то ли на окаменелости доисторических рептилий. Я посмотрел вверх: ясное чёрное небо было сплошь усеяно звёздами. «Где я? — промелькнула первая мысль. — Почему я лежу на улице, в снегу?»
Неожиданно в памяти всплыли воспоминания из детства. Тогда, в летние месяцы, в сопровождении старших товарищей я часто уходил в горы. Ночами мы разжигали костёр, устраивались возле него на траве и вглядывались в небо — такое звёздное небо никогда не увидишь в городе. Ты лежишь на спине, высматриваешь спутники — яркие скользящие звёздочки — и показываешь их остальным. И так тепло от огня, что можно пролежать на прохладной земле хоть всю долгую ночь. Лежишь и представляешь, что нет на самом деле никаких цивилизаций, никаких городов и законов, никаких человеческих проблем — всё это лишь чьи-то глупые выдумки, а есть только мягкие зелёные горы, и чёрный купол небес, и мы, дети, под ним.
«Вот я и вернулся», — подумал я, вспомнив летнее звёздное небо и теплящийся согревающий огонь. Однако уже через секунду новая мысль молниеносно вырвала меня из детства. «Почему мне не холодно? — пришло неожиданное озарение. — Неужели… неужели случилось что-то… странное и я ранен?» Меня охватил ужас. Я тут же попытался вылезти из сугроба, и это легко получилось — на миг даже пришло облегчение, — однако то, как это произошло, напугало меня ещё сильнее. Не успев сделать ничего из того, что обычно делают люди, когда лежат на земле и хотят встать, я просто — в буквальном смысле — поднялся. «Надо идти, надо двигать!» — подсказывал рассудок. Я сорвался с места, но через несколько мгновений застыл как вкопанный, поняв, что не чувствую своего тела. Страшная догадка привела меня в ужас: «Похоже, да почти наверняка, у меня обморожение, ведь неизвестно, сколько мне пришлось пролежать на морозе!» «Нужно согреться… согреться, — повторял я, меряя взглядом расстояние до ближайшей горящей развалины, — нужно спешить, бежать изо всех сил». В этот момент мне показалось, что я теряю сознание: расстояние между мной и замысловатой фигурой стало стремительно сокращаться — и через считанные секунды я уже был у цели. Та оказалась грудой искорёженного металла. Руки потянулись к огню, но почти ничего не почувствовали. Однако не успел я как следует оценить ситуацию, как произошло нечто ещё более странное: я отчётливо уловил чью-то мысль — словно чей-то чужой и незнакомый голос зазвучал в моём разуме.
— Ну как, не обжигает? — спросил он.
Я замер. «Значит, всё ещё хуже, гораздо хуже, чем мне казалось сначала: у меня ещё и сотрясение мозга!» — простонал про себя я, но на всякий случай медленно, с опаской, начал поворачиваться назад — в тот момент я допускал, что действительно услышал чей-то голос, однако из-за травмы головы воспринял его таким вот странным образом. Но прежде чем я смог осмотреться, он продолжил:
— Не бойтесь, всё хорошо — впрочем, с этим, вероятно, вы захотите поспорить. Тем не менее уверяю вас, что вам сейчас гораздо лучше, чем остальным нашим попутчикам.
Наконец, я его увидел — того, кто говорил. Он стоял в нескольких шагах от меня, опёршись о блестящую металлическую поверхность. Это был молодой мужчина, лет 35—40, с тёмными средней длины волосами и недлинной ухоженной бородой, довольно высокого роста, весь в чёрной одежде. Разглядеть черты его лица мне никак не удавалось — они казались какими-то мутными, да и вообще вся фигура этого человека виделась не вполне чётко — что я тут же списал на сотрясение мозга.