— Вы ни в чём не виноваты, — тут же отозвался на этот вопрос мой собеседник, — а потому не обязаны страдать. Уверен, они бы этого не хотели, если бы знали, что вы всё ещё можете чувствовать.
В ответ я лишь слегка кивнул и тоже стал вглядываться в горизонт. Какое-то время мы молчали; наверное, минут десять. Их мне вполне хватило, чтобы принять окончательное решение.
— А куда в таком случае мне идти? — наконец спросил я, продолжая смотреть вдаль.
— Если хотите, вы можете пойти со мной. Я могу показать вам один город, в котором обитают души, решившие начать здесь новую жизнь.
— Новую жизнь, — зачем-то повторил я и, снова кивнув, повернулся к незнакомцу. — Но прежде я хотел бы кое-кого увидеть — человека, который сидел рядом со мной, на соседнем кресле. Вы могли бы подождать меня ещё немного?
— Конечно, — спокойно ответил он и едва заметно улыбнулся. — Пойдёмте тогда его искать, — при этих словах он вновь подхватил меня под руку и сразу же продолжил: — Попытайтесь сейчас сконцентрировать на мысли о том человеке, нарисуйте его в своем разуме — вам нужно его буквально увидеть в воображении — и представьте, что приближаетесь к нему. При этом вы не должны больше ни о чём думать — только зафиксировать его образ.
Я, нисколько не удивившись услышанному, тут же стал выполнять то, что мне посоветовали. Мысленно я вернулся в салон самолёта, на своё кресло, и посмотрел на любопытного господина. Тот, проверив ремень безопасности, томился в ожидании окончания зоны турбулентности и с раздражением поглядывал на меня — это был момент, когда он отказался от бумажного пакета. Его лицо виделось не очень чётко, однако другого воспоминания у меня не было. Прошло совсем немного времени, и всё, окружавшее его, начало меркнуть: погас свет, исчезли кресло и белая стена с иллюминатором, — остался только не очень ясный образ человека. Я стал мысленно приближаться к нему — и тут же ощутил стремительное движение.
— У вас получилось! С первого раза! — раздалась в моем разуме восторженная мысль.
— Что? — рассеянно проговорил я, пытаясь всеми силами сохранить картинку в воображении, но, потеряв концентрацию, больше не мог её удерживать: та стала быстро меркнуть и, наконец, совсем исчезла. Тогда я огляделся и понял, что произошло, но вспыхнувшая радость сразу же была омрачена печальной находкой.
В нескольких шагах от нас я увидел его, любопытного господина, всё ещё пристёгнутого к креслу — оно лежало на боку, наполовину погрузившись в сугроб и утащив туда своего седока. Головы человека не было видно: свесившись, она утонула в снегу. Прямо над телом, стоя на коленях, нависала его тонкая копия и, впившись руками в мёртвое плечо, раскачивалась взад-вперёд.
— Что вы делаете? — неуверенно проговорил я, чем сразу же привлёк к себе внимание сущности: та тотчас же повернулась и устремила на меня испуганный взгляд. — Вы меня помните? Мы сидели рядом в самолёте. Я… диссидент. Вы ещё сказали: «Не каждый день увидишь живого диссидента»… Надо же — теперь я уже неживой… так же как и вы, — произнеся последнюю фразу, я вдруг истерически засмеялся и, повернувшись к чёрному человеку, заметил, что и он повеселел от моих слов.
— Помогите мне!.. — уловил я неожиданный ответ.
— Помочь?.. — слова любопытного господина весьма удивили меня, даже не их значение, а то, что он вообще заговорил со мной, — после безуспешных попыток завести разговор с той женщиной я уже почти не надеялся на успех.
— Ну, помогите же! — вновь позвал он.
— Так, а что вы хотите? — встревожено воскликнул я и мигом приблизился к раскачивавшейся фигуре.
— Вытащите меня, вытащите меня отсюда! Вы что не видите, что мне надо помочь подняться?