- И что? Будто в первый раз. Запрём в карцере.
- Мы в прошлый раз доложили, что у нас полтора десятка готовых девочек на выбор. А сейчас троих не хватает. Одну-две ещё простит, но три! Надо постараться.
- За месяц? Это нереально, не тот материал, - леди де Мара высказала общее мнение. - Или вы предлагаете... - она покосилась куда-то вниз.
- Это на крайний случай. Пока просто всем поднять к ней требования. Чтобы даже времени на посторонние мысли не оставалось.
- Можно попробовать, - чуть задумчиво произнесла учитель этикета. - Интенсивный курс воспитания. Должно быть интересно.
- Раз с этим вопросом закончили, перейдём к следующим.
Неожиданно в открытое окно донёсся дружный девичий визг. Недолгий, но достаточный для того, чтобы старшая воспитатель недовольно поморщилась.
- Леди де Мара, кажется, вы сегодня дежурите? Сходите, разберитесь и накажите, кого следует, вы понимаете, что я имею в виду.
Женщина вернулась минут через двадцать чрезвычайно довольная.
- Девочки рассказывали страшилки. Даже придумывать ничего не понадобились, Влада сама призналась, что это её история вызвала такую реакцию. Я отвела её в карцер, чтобы не мешала остальным отдыхать.
***
Все карцеры, которые я когда-либо видела, созданы по одному образцу. Этот тоже не был исключением. Тесное полуподвальное помещение с узкой лавкой. В маленькое окошко под потолком свет почти не проникал, зато воздух свободно гулял сквозняком между ним и большой щелью под дверью. Сквозняки вовсю посвистывали и в спальне, и температура что там, что здесь, мало отличалась. Но в спальне можно хотя бы укрыться одеялом, и тощий матрас немного, но защищал снизу.
Кажется, я поставила новый личный рекорд, отхватив серьёзное наказание в первые же дни. А на следующий день учителя словно получили команду "фас" и сорвались с цепи.
Леди де Мара потребовала не просто читать очередной нравоучительный опус, но читать с выражением, а потом ещё и пересказать прочитанное.
Леди Сесилия захотела узнать не менее двадцати рецептов с каким-то экзотическим овощем. Овощ этот ели только для демонстрации статуса, как дорогой деликатес, и количество рецептов с ним можно пересчитать на пальцах одной руки. Но нет, вынь да положь. И неважно, что я, теоретически, даже могла не знать про этот овощ. В другой раз она придралась не к идеально почищенным фруктам. Потом к тому, что картошку порезала кубиками, а не соломкой, при том, что её всё равно варили для пюре.
Особо отличились учителя этикета и правописания. Первая придралась к тому, что за обедом я не использую столовые приборы как положено - вилка в левой, а нож в правой. "Это крайне невоспитанно держать вилку правой рукой и постоянно менять приборы". Придирка была столь наглой и неприкрытой, что даже уже ко всему привычные девушки возмутились несправедливостью.
Но в пансионате всем заправляют воспитательницы, и чаще кнутом, чем пряником. Робкий бунт подавили в самом начале, отправив наиболее громких кого в карцер, кого на внеочередное дежурство. А к вечеру и я сама присоединилась к наказанным.
- За что они на тебя так взъелись? - спросила Клара, оттирая пол вокруг унитаза. Служанки работали исключительно в воспитательском крыле, чистоту и порядок в остальных местах поддерживали либо назначенные дежурные, либо наказанные.
- Понятия не имею, какая муха их укусила! - я возилась в соседней кабинке. - Может, они поначалу со всеми так?
- Нет, - Клара провела здесь уже несколько лет, и имела возможность сравнивать. - Раньше даже послабление давали, чтобы привыкли. Хотя...
Она замолчала, обдумывая пришедшую в голову мысль.
- Примерно раз в год-полтора, приезжает сюда... они его хозяином называют. Тогда также всё здание требуют драить, и за учёбой пристальней следят. А потом кто-нибудь из девушек замуж выходит.
- Думаешь, выбирает себе кого-нибудь? - я скептически хмыкнула, но в голове отметила возможную зацепку к расследованию.
- Я не думаю. Я просто не знаю, что думать, - Клара вздохнула и перешла отмывать другой участок. Я тоже быстро закончила свою часть.
- Куда ты так торопишься? - девушка с любопытством смотрела, как я работаю.
- Мне ещё диктант три раза переписать до завтра, - ответила возмущённо и пояснила. - Не понравился почерк. Видите ли, слишком чёткий и ровный, благовоспитанной и приличной леди он не к лицу. Завитушки с нечитаемой вязью ей подавай!
- Ого, серьёзно за тебя взялись.
- Это точно. Как будто я им в суп дохлую крысу подложила!
- А ты подложила? - глаза Клары загорелись от восторга.
- Нет, конечно! - я постучала по голове, показывая глупость предположения. - Где я, по-твоему, крысу могу взять?
Так, перешучиваясь, мы всё же закончили уборку немного пораньше. Клара ушла отдыхать, а я взялась за перо. Пусть придираются, но лишнего повода не хочу давать. Надо же ещё и делом, ради которого сюда приехала, заниматься. На бумагу ложились ровные строчки воздушных летящих букв. Почерк второго князя тоже представлял из себя образец каллиграфии, но если у де Графа это были строгие солдаты на параде, то у де Вена - танцовщицы в лёгких платьях. Сейчас я пыталась переодеть своих солдат в платья. Получалось не очень хорошо, завитушки цеплялись друг за друга, теряя лёгкость и роняя весь ряд.
Когда я закончила писанину, все девушки уже крепко спали. Шёл второй час ночи, глаза слипались, рука побаливала от долгой однообразной работы, но я всё же вышла в уборную, привести себя в порядок перед сном. Вернее, напиться воды, чтобы желудок, успевший переварить ужин, не возмущался.
Окно выходило на внутренний дворик, в ночную пору освещаемый лишь бледным серпом луны. И в этом слабом свете какие-то подозрительные личности сновали от здания к небольшой повозке. Старшая воспитательница, леди де Фархан, стояла у открытой двери и следила за разгрузкой. Обычная мирная картина, что повторяется каждые три дня - крестьяне привезли продукты. Но почему ночью? И повозка крытая, а не простая телега.
Я прислонилась к косяку окна, сливаясь со стеной, и превратилась в одно внимание. В ночной тишине звуки, казалось, усилились, и можно было различить стук сапог по мощёному двору.
- Всё, это последний, - произнёс мужской голос с сильным акцентом уроженца степи.
- Как и договаривались, забирайте свою оплату, - леди де Фархана махнула внутрь здания.
Двое из трёх мужчин скрылись в нём и вскоре вышли каждый со свёртком. В отличие от тех мешков, что заносили внутрь, эти свёртки выглядели намного тяжелее. Старший отвернул ткань на одном из них и, удовлетворённый увиденным, разрешил сложить в повозку.
- С вами приятно иметь дело, леди де Фархан.
Женщина в ответ слегка фыркнула.
- Когда ждать следующую поставку?
- Второй сбор уже в пути. Пять-семь дней, и вы сможете насладиться чудесными ароматами, - мужчина чуть издевательски поклонился, но директриса это проигнорировала.
- Хорошо. Потом сделаем паузу. Мне надо ещё увезти товар. Хранить его весь здесь... опрометчиво.
Ворота за повозкой закрылись, двор опустел, я тоже поспешила в спальню. Старая добрая контрабанда! Как ни боремся с этой заразой, всё равно появляются лазейки для провоза наркотических трав в обмен на оружие. Одно радует - синяя пыль в степи не растёт, а зависимость от всего остального анремарские целители более-менее лечат. Надо сообщить Крису об увиденном.
К сожалению, связной ещё не объявился, либо не получил возможности привлечь внимание. На прогулку выводили ежедневно, если не было дождя. При этом гуляли строем и под конвоем строго по дорожкам. Чинно и благопристойно. Но погода последнее время не баловала, и прогулки уже несколько дней заменяли на занятия рукоделием. Шить я худо-бедно умела, что-то могла и нарисовать вполне узнаваемо, но от будущих леди требовали непременно вышивку. Гладью. Да ещё чтобы с обратной стороны тоже выходило красиво. Оценки по этому предмету по высоте ниже плинтуса опережали даже музыку. Наверно, только учительнице по рукоделию не было нужды искать придирки.
- Значит, так тебе спать холодно? - я переоделась в ночное и с раздражением смотрела на соседку по кровати. Для экономии места, кровати стояли парами, без промежутков, и Алина почти каждую ночь умудрялась ко мне прижиматься. На просьбы этого не делать, девушка строила невинные глазки, мол, это она неосознанно, во сне к теплу стремится. Но сейчас ночь даже чуть холоднее предыдущих, а она спокойно спит, раскинув конечности и с наполовину сползшим одеялом. В позе нет и намёка на то, что ей холодно спать одной.
Утром проснулась незадолго до подъёма. Чужая рука обнимала за талию, а в шею сопел нос. По опыту зная, что разговаривать бесполезно, я вывернулась из объятий и ушла в умывальню. Пока остальные проснутся, соберутся, успею помыться. Душ и умывальники были общими, даже без перегородок в отличие от уборной, а я всё же стеснялась своего тела. Многочисленные шрамы и браслет-татуировка обязательно привлекут ненужное внимание. Хорошо, что даже спальное платье в пансионате представляло гипертрофированный эталон скромности и обладало длинными рукавами. "Тело приличной леди дозволено видеть только мужу!" и никто не видел противоречий с обстановкой в душевой. Как они ещё до паранджи не додумались, не представляю.
Солнце, наконец, соизволило порадовать своим вниманием, и нам позволили пройтись по дорожкам сада. Из окружающего пансионат леса то и дело доносилось весёлое чириканье. Одна птица даже завела песню, но быстро замолчала, испугавшись своей храбрости. Через минуту птица снова повторила трель. Я чуть отстала от группы, якобы поправить сползший чулок. Связной объявился! Когда-то Эрик рассказал, как разведчики передают сигналы при риске быть обнаруженными, и это птичье пенье было одним из таких способов. Зная, что повторить трели, и уж тем более, переговорить со связным прямо сейчас у меня не получится, я и отстала. Группа отошла достаточно далеко, и я чётко и внятно произнесла за забор в сторону леса: "ночью". Птица ответила громким перепевом. Я никогда не знала этот тайный язык, но смогла понять, что меня услышали. Днём, находясь под непрестанным надзором и в окружении других людей, переговорить со связным никто не даст. Зато ночью, если не шуметь, можно вполне свободно ходить по пансиону. За почти две недели проверка спящих прошла всего раз, и то незадолго до полуночи. В этом я была уверена, так как каждый день засиживалась допоздна, выполняя придирки воспитательниц или заканчивая дежурство. Всё, что мне оставалось сейчас делать, так дождаться ночи и не угодить в карцер.