В конюшне уже было светло, но определить время не получалось.
- Рассвет был полчаса назад, - невозмутимо ответил пожилой мужчина. - Я счёл за лучшее, если вы с вашей супругой не столкнётесь перед отъездом, - говоря, Бернард помогал одеться.
- Она сильно?.. - я неопределённо покрутила рукой, не зная, как лучше сформулировать, но меня поняли.
- В прошлый раз было хуже, ваша светлость, - всё также невозмутимо ответил Бернард. Мы вышли из конюшни и проходили мимо той самой стены, по которой я не так давно героически спасалась бегством. При свете дня, да с очками, что Бернард принёс вместе с одеждой, она смотрелась высокой и неприступной. Как хорошо, что вчера не было времени и возможности её рассмотреть, иначе из окна я бы не вылезла.
- Ваша светлость, - дворецкий тоже посмотрел на стену и окно на третьем этаже. - Прошу простить моё любопытство, но почему вы не ушли в коридор? Левон вас там ждал.
- Она дверь заперла, - буркнула я, поняв, что ночное происшествие ни для кого не секрет, и что побеги князя от супружеского долга здесь в норме вещей. Иначе слуги не стали бы ждать хозяина в коридоре.
Отряд и правда, уже выстроился за воротами, и мы, не теряя больше времени, поскакали прочь. Я только успела ещё раз поблагодарить верного слугу и попрощаться.
Без разговоров наш отряд почти полтора часа поднимал дорожную пыль. Потом солнце окончательно встало, люди сбросили остатки сна, взбодрились, и до обеда со стороны солдат периодически доносился весёлый смех. Наконец, Эрик свернул на песчаную косу на реке, вдоль которой двигались последнее время. Из большого мешка сразу достали скатёрку и разную снедь, явно взятую из имения. Бернард позаботился и о еде.
Пока готовили обед, я отошла чуть в сторону, переплести косу. Утром, собираясь второпях, просто скидала волосы в кучку, а теперь вытряхивала из них дорожную пыль и мелкие соломинки, оставшиеся после ночёвки.
- Слышь, а кто-нибудь знает, что ночью произошло-то? - солдатам было скучно сидеть без разговоров, а то, что начальство в лице меня и Эрика, находилось в отдалении, позволило перейти на более неформальные темы.
- Ха! Да ты всё самое интересное проспал! Вчера ночью кто-то в господское крыло к горничной пробрался. Хотя, не представляю, кто на таких позарится. А хозяйка-то возьми, и заметь! Ну, этот храбрец, в чём был, в том из окна и сиганул.
- Я бы, наверно, тоже предпочёл прыгнуть с третьего этажа в терновый куст, - добавил другой солдат. - Шансов выжить больше.
- Это не я! - торопливо воскликнул Эрик, тоже прислушиваясь к разговору. Я как-то его серьёзно отчитала за кобелирование, вроде успокоился на время.
- Знаю, - я вздохнула, и взяла у него мою порцию обеда. - Это я была.
- Прошу меня простить! - Эрик даже переменился в лице, сразу поняв, что случилось. - Я никак не мог подумать, что она придёт в первую же ночь. Раньше давала отдохнуть с дороги.
- Раньше, наверно, заезжали на дольше, чем переночевать, - я почесала подбородок, на котором уже начала чувствоваться щетина. - Так что думай, что скажешь Крису по поводу столь доблестного побега.
Больше мы к этой теме не возвращались, а ещё через день ступили на землю Мирады. Граница без особых фантазий традиционно проходила по руслу реки, и на мосту между таможнями скопились торговые обозы в ожидании осмотра.
Из Анремара нас выпустили без задержек. Откормленный таможенник, заполняющий толстую тетрадь учёта передвижения населения, здорово струсил, всё порывался вскочить и постоянно лебезил, угодливо повторяя "да, ваша светлость", "конечно, ваша милость". Однако, быстро успокоился, как только понял, что мы здесь проездом.
- Вернёмся, надо будет послать проверку, - тихо заметила, как только вышли на мост. Эрик согласно кивнул. Так как мы не везли товара, то сразу прошли к зданию на другом берегу реки, провожаемые завистливыми взглядами обозников. Им, если не повезёт, стоять на мосту до вечера.
- Как-то непродуманно это, - проворчал один из солдат и с силой хлопнул по щеке, убивая обнаглевшего овода. - Почему не дожидаться таможенной проверки где-нибудь в лесочке?
- Наоборот, всё продуманно, - ответила я, аккуратно объезжая воз, гружёный чем-то объёмным. - Надоесть торговцам стоять на продуваемом месте, да на солнцепёке или под дождём, сами подойдут к таможне с предложением. Есть разница, сам взятку просишь, или берёшь, когда принесли исключительно добровольно.
Второй таможенный пункт тоже миновали быстро, задержавшись всего на несколько минут, пока не выпишут подорожную. Цель приезда честно указали - забрать соотечественника. В Мираде подобное было обычным. В каждом городе процветали игорные дома и бордели на любой вкус и кошелёк, поэтому проигравшихся в пух и прах или сильно увлёкшихся имперцев регулярно забирала родня или друзья. Частенько наведывались и кредиторы, забрать должника, рискнувшего испытать удачу в исправлении финансового положения. Поэтому никто не удивился нашему отряду и весьма примерному знанию, где нам искать товарища. Наоборот, даже подсказали более короткую дорогу в ту отдалённую провинцию.
Мирада почти не отличалась от Империи, хотя никогда не была её частью. Такие же дома, одежда, язык отличались только в мелочах, сразу не заметных, но не дающих спутать эти два государства. Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях.
Мы без проблем добрались до последнего городка, но чувство направления на Криса упорно указывало дальше, к границе.
Пока я отдыхала в гостинице, Эрик оббегал городок и свёл знакомство с местными представителями власти. Завалившись глубокой ночью, даже, скорее, ранним утром, в сильном подпитии, парень поведал грустную историю взаимоотношений Мирады и диких племён, живущих по соседству.
С восточными соседями небольшому государству не повезло. Мягкий климат и покрытые густым тропическим лесом высокие горы позволили жить и процветать нескольким диким племенам. Попытки принести им цивилизацию или, хотя бы, штаны, неизбежно разбивались о труднодоступность поселений и воинственность племён.
Набеги дикарей нечасто оказывались успешными, из карательных отрядов тоже возвращалась едва ли половина. Ситуацию усугубляли гастрономические пристрастия жителей джунглей - они все поголовно уважали человечину и предпочитали её другому мясу.
Вырезав под корень по десятку поселений с каждой стороны, противники задумались "а оно нам надо?". Тем более, что к тому времени миридинцы научились защищаться от набегов, а дикари, в свою очередь, хорошо прятаться. Но, всё равно, периодически, особенно перед большими праздниками, дикари наведывались за деликатесом. Особенно у них ценились каор. То ли размер привлекал, то ли вкус лучше казался, но в приграничные районы нашей расе соваться не рекомендовалось. И, надо же было так случиться, что Крис объявился аккурат во время "рисковой недели" перед праздниками. И, когда его перевозили из деревни в город, дикари совершили налёт.
От щедрот душевных, вызванных не очень большим, но весомым денежным подкреплением, мающийся похмельем начальник гарнизона с утра выделил нам проводника. На некоторых дикарей всё же удалось натянуть штаны и приобщить пару-тройку деревень к цивилизации. И яркий образец приобщения в лице невысокого смуглого и морщинистого дедка коротал время в местной тюрьме за нарушение общественного порядка. И просидел бы ещё с полгода, отрабатывая штраф, но тут подвернулись мы и сделали всем хорошо. Начальник гарнизона, по совместительству мэр города, получил живые деньги, мы - проводника, а дедок - возможность пораньше вернуться домой.
Лошадей пришлось оставить, заменив их невысокими длинноухими мулами. В гористых джунглях эти животные чувствовали себя не в пример лучше, и не требовали ухода, добывая еду самостоятельно. С лошадьми остался и один из солдат. Мы планировали вернуться этим же путём, потому оставили сторожить животных, не надеясь на местных.
- Да, большой господин, я знаю, куда увели твой друг, - проводник, назвавшийся Акуном, сразу понял, что от него хотят. - Далеко увели, к Звериной стене. Пир большой будет, праздник. Чёрная ночь, надо зверя уважить.
- Что за зверь? - лениво спросил Эрик. Про то, что Криса увели в качестве главного блюда, мы от Акуна уже слышали не раз. Но только сейчас старик упомянул какого-то зверя.
- Большой зверь. Страшный! - дед сделал круглые глаза, показывая, как его боится. - Рычит громко, убить нет. Шкура крепкая, сам сильный, страшный. Если в чёрную ночь хороший пир будет, зверь не тронет, порадуется.
- Понятно, тотемное животное.
- К звериным стенам все семьи пойдут, - продолжал дед. - Все пир хотят. Плен много взяли, хороший пир будет. Моя семья нет, не пойдёт, - он поспешил откреститься от каннибалов. - Людей не едим больше. Нет. Плохо.
По его речи и интонации я не поняла, сожалеет он об отказе от древних традиций или нет. Но остальные никак не отреагировали, и я решила не уточнять. Не нравится мне наш проводник, какой-то он мутный. Сам боится остальные семьи-племена, что остались верны заветам предков, но согласился привести к ним. И глазки так и бегают. Явно присматривает, что можно прибрать к рукам, пока большие господа не видят. Но дорогу знает, ведёт, вроде, правильно.
Поселение вынырнуло неожиданно, словно стыдливо пряталось в траве и между деревьями. Стыдиться было чего. С пяток убогих хижин построены из чего попало и как попало. Тут же валяется мусор и даже объедки. Чёрно-белые щетинистые свиньи деловито копались в них вместе с маленькими детьми. По тому, как спокойно одна из хрюшек стояла в проходе низкой хижины, из домов их не спешили выгонять. О том, что это жилые дома, а не хлев, можно догадаться по струйкам дыма, протекающим через крышу. О дымоходах здесь либо не знали, либо решили не утруждать себя строительством.
- Моя дом! - заявил проводник, гордо оглядывая это убожество. - Ночевать надо. Жена ужин делать, утром дальше идти.