Столичный тракт тоже был не в лучшем состоянии, но ехать по нему было все же приятней, чем по лесной дороге. Когда из поля зрения скрылись последние дома, мы с Дарком смогли, наконец, выбраться из своего укрытия. Погода была просто чудесной. По небу проплывали редкие облака, а лицо обдувал прохладный ветерок. Я легла на спину, греясь под тёплыми, но уже по-осеннему ласковыми лучами. Рядом, закинув руки за голову, лежал Дарк, но вопреки расслабленной позе на его лице застыло хмурое выражение. Погруженный в свои явно нерадостные мысли, он казался невероятно уставшим. Почему-то мне вдруг очень захотелось хоть немного облегчить его ношу, чтобы разгладить морщинку между бровей и заставить хотя бы на время забыть об одолевавших его тягостных думах. Это желание было непривычным, странным. Недоуменно нахмурившись, я повернулась на бок... И замерла. Место, мимо которого мы ехали было очень мне знакомо.
Вот вечно погрызенная зайцами осина. Несколько молодых берёзок, обнимающих друг друга ветвями, словно сестры. Голый ствол высокой старой ели. А за ними - многовековой дуб, обхватить который нам с мамой не удавалось даже вдвоём. Если от этого дуба идти в сторону, откуда встаёт солнце, то через пару сотен шагов окажешься на полянке, на которой стоит маленький лесной домик. Маме посчастливилось найти его, когда ей, сбежавшей в Арзин из Дарса со мной на руках, пришлось скрываться в лесу от снующих по городу стражей. На много лет это место стало для нас домом.
Чирикали и заливались трелями лесные птицы. Что-то напевал в полголоса Тарн, изредка погоняя лошадь. А я погрузилась в воспоминания, навеянные близостью давно оставленного жилища.
... Впервые в город я вышла через полгода после того, как забрали маму. Начался сезон дождей, и еды в лесу почти не осталось: старые фрукты и ягоды гнили от сырости, а новые должны были появиться только ближе к лету. Оставались ещё съедобные коренья и орехи, но первые были не очень питательными, а вторые почему-то плохо уродились в этом году. Того, что приносила с охоты Арта, едва хватало ей самой, а мои попытки кого-то поймать оставались безуспешными: животные все попрятались в норах от дождя. Тогда-то, решив попытать счастья глубже в лесу, я впервые в жизни столкнулась с монстром. Как сейчас помню, как мы с Артой пробирались между толстыми стволами по уже размокшей земле, высматривая (и вынюхивая) мелких зверюшек, которые могли бы стать для нас обедом. Вдруг деревья словно расступились, открыв перед нами небольшую поляну, засыпанную сухими ветками. Сразу стало очень тихо. Перестали чирикать спрятавшиеся высоко в ветвях птицы, замолкли насекомые. Было слышно, как стучат дождевые капли по листве и чавкает под нашими шагами грязь.
Я поняла, что дело плохо, когда Арта ощетинилась и глухо зарычала. И уже потом разглядела белеющие среди хвороста кости. Большие и маленькие, их было много, достаточно много, чтобы в ту же секунду припустить от странного места, что есть духу. Но, словно зачарованная, я не двинулась с места, наблюдая, как из-за груды сухих веток появляется нечто, похоже на огромного ящера. Гладкая, грязно-зеленого цвета кожа, острый гребень вдоль шеи, длинный толстый хвост, большие когти на лапах и тусклые маленькие глазки. Он приближался медленно, как будто уверенный, что его жертва никуда не денется.
Я стояла, парализованная страхом, пока монстр не открыл полную острых зубов пасть и не издал пронзительный, до глубины души пробирающий вой. Тут я очнулась и бросилась прочь, прочь от ужасного места и его обитателя. Однако тот оказался на удивление быстрым. Чувствуя за спиной зловонное дыхание, я понимала, что ещё чуть-чуть и он провалит меня на землю и тогда все, конец. Но тут монстр странно взвизгнул и остановился, а я услышала знакомое рычание. Неожиданно бросившись на увлечённое погоней существо, Арта сумела оставить на его гладком боку рваную рану. И, видимо, довольно болезненную, раз ящер сразу переключил все своё внимание на нежданного обидчика.
В тот момент передо мной стал выбор: сбежать, спасая себя, или разделить смертельную опасность вместе с верной собакой. И я трусливо помчалась прочь, рыдая и размазывая слезы по щекам грязными руками. Бросив Арту наедине с ужасом леса. Это был один из тех поступков, которые я никогда в жизни себе не прощу. Несмотря на то, что Арта вернулась. Израненная, но живая! Каким-то чудом ей удалось сбежать от чудовища. Помню, как, стоя на коленях, обнимала её и просила прощения. А она лизала мое мокрое от слез лицо и не понимала, почему грустит её хозяйка. С тех пор я зареклась ходить глубже в лес. Но кто ж знал, что в городе живут чудовища пострашнее гигантского ящера...