— Ты, наверное, забыл, какое сегодня число, — между тем сказала Елена. — Так вот, тебя вызывает Дыганов. Напомнит.
Деркач коротко вздохнул и стал торопливо стягивать халат, стараясь не замечать совершенно растерянного лица Андрея.
— Но… Дыганов и мне обещал, — робко вставил Андрей.
Ничего не ответив, Деркач зашагал к выходу.
— Обещать легко! — Елена проводила взглядом уходящего Деркача. — А с него снимут голову, если он через неделю…
— Вы тоже обещали! — с обидой и отчаяньем вырвалось у Андрея.
Вспыхнула Елена.
— Я просто… неточно представила! — Нотки вины в собственном голосе, видимо, раздражали Елену, и она старалась их заглушить. — А вы совсем не представляете!.. Впрочем, это естественно. Совсем не представляете, чем тут занимаются! Вы решили вернуть зрение ста, пусть тысяче слепых. А Деркач, если хотите… Его работа спасет, может быть, миллионы жизней! Правильно я говорю, Кирилл?
Лаборант вздохнул, кашлянул в кулак.
— Тут такое дело, что, конечно, надо взвесить, что важней.
— Для кого?
— Для человечества, — совершенно серьезно ответил Кирилл и поднял на Елену полные наивной голубизны глаза.
Елена хмыкнула и поспешила к выходу.
Уже приоткрыв дверь, она снова оглянулась и увидела почти застывший от горя профиль Андрея.
Что-то вроде раскаяния мелькнуло в ее глазах, дрогнули губы. Если б Андрей смотрел на нее, ему б могло повериться: вот сейчас Елена вернется, опять пообещает ему помощь Деркача. Нет. Она вышла, крепко припечатав дверью.
Кирилл подбросил и поймал отвертку.
— Ясненько? Не будет Деркач этим заниматься. И то сказать — наверно, уже дырку на пиджаке просверлил.
— Какую дырку?
— Под медаль лауреатскую. А может… орден дадут. — И опять у Кирилла взлетела отвертка.
День прошел совершенно бесполезно. К Дыганову прорваться не удалось. Да и Деркач умудрился покинуть институт, не зайдя в лабораторию. Оставалась надежда на вечер. Там, на даче, наедине с Деркачем, он снова сумеет увлечь Артура своей идеей. И уж, конечно, больше не присоветует ехать к Елене!
Андрей тихо подходил к веранде, не сразу узнав ее, потому что сегодня она не светилась желтым аквариумом. Пошарив под ковриком, он извлек из-под него ключ. Дверь открылась в темноту… Спичек в кармане не оказалось, Андрей долго искал выключатель.
«Уехал на полигон. Буду четверг». Слова «на полигон» зачеркнуты, но небрежно. Андрей бросил записку на стол, потянул ~за узел галстука и выключил свет. Упал, не раздевшись, на топчан.
В окно смотрели те же звезды. Андрею показалось, смотрели грустно, как глаза родственников на безнадежного больного.
— Отойди-ка от щита! — Кирилл протолкнул руку с оголенным концом провода за панель с приборами. Ослепила короткая вспышка — и сразу придавила темнота. Только и свету, что из двух окон. Зеленоватый свет вечерней улицы — дрожащий отблеск незаконченного рекламного призыва: «ХРАНИТЕ СВОИ ДЕН…».
— Та-ак, — крякнул Кирилл. — Для начала закоротили.
Стремительно ширилась полоса света, и в желтом дверном проеме четко обрисовался силуэт Елены.
— Смотрите, не спалите всю установку!
— Ну что вы, Елена Николаевна! — отозвался Кирилл.
Под окнами промчался, шурша шинами, троллейбус, и Андрей негромко пробурчал:
— А надо бы!..
Елена услышала.
— Не озлобляйтесь. Это первый признак неудачника.
— Неудачника!.. — повторил Андрей: Луч от аварийного фонарика скользнул по его лицу. — Откуда вам знать, что такое неудачник?
И тут вспыхнул свет.
Андрей смотрел на Елену в упор.
— Небось, в школе все пятерки? В институт с медалью, а диплом с отличием? И будьте любезны — в аспирантуру?
— Разве это плохо?
— Это восхитительно! — подхватил Андрей, не замечая испуганного взгляда застывшего у щита Кирилла. — У вас не было корреспондентов из «Комсомолки»?
— У меня была, кстати, одна четверка. За поведение. Я побила физиономию одному грубияну.
Кирилл чуть не рухнул со стремянки у щита.
— Ну, это просто блеск! — Андрей вскинул руки. — Какая оригинальная девчонка! Какое чувство собственного достоинства! Отхлестала по щекам лопоухого грубияна.
Елена неожиданно улыбнулась.
— Фонька и правда был лопоухим! Как вы… догадались?
— Разумеется!.. Он был лопоухим и бездарным. И он стал неудачником. А девочка рванула вперед. Изящный спринт по укатанной дорожке.
Кирилл осторожно дернул Андрея за рукав, но тот вроде и не почувствовал.
— Финиша нет! Только нарастают овации на трибунах. И цветы под ноги. Под красивые ноги.
Кирилл невольно взглянул на ноги Елены.
Она быстро села, одернув подол юбки.
— Будущее выверено! С помощью электроники определен оптимальный вариант личного счастья.
— Откуда вы знаете?..
— Он тоже удачливый спринтер! Бежим вместе, не ведая сомнений. Над нами солнце. И черт с ним, что не все его видят! «Трагедия горбуна не может быть всемирной трагедией!» — Гете сказал, не кто-нибудь. Не может! Что поделаешь, если старая, как мир, медицина не сумела помочь отдельным несчастливцам?! Мы мыслим глобально. Мы надежда человечества. И мы его любим!..
Елена порывисто поднялась и вышла.
Андрей тяжело опустился на табурет.
— Ну, все! — Кирилл сокрушенно взмахнул паяльником. — Теперь Деркач тебя выгонит. Она его, знаешь, как… — И он схватил себя пальцами за горло.
А на следующий день прямо на летном поле около распластанного ИЛ-18 стояли две черные машины и светлая «Волга».
В овальном бортовом проеме показалась голова Деркача и сразу исчезла.
Первым на трап ступил Дыганов. Сразу за его спиной выросла атлетическая фигура постоянного спутника.
Дыганов коротко взмахнул рукой и сдержанно поклонился. Елена ответила ему смущенной улыбкой.
— Это уже вполне самостоятельно! — Деркач поцеловал Елену и протянул букет розовых пышных цветов. — Альпийские пионы! Шестьсот тридцать шесть метров над уровнем моря.
В машине на пути к городу Елена спросила:
— Деркач, какие у тебя отметки в школе были?
— Ты… чего?
— Ну… ты был отличником?
— Конечно! — И Деркач скосил на Елену совершенно изумленные глаза, потом вздохнул: — Никогда не могу угадать, каким вопросом ты меня встретишь.
Андрей осторожно приоткрыл дверь в лабораторию и увидел Деркача, склонившегося над столом с логарифмичкой. Тот поднял глаза на Андрея и, словно не заметив никого, снова склонился над линейкой.
Андрей молча прошел в дальний угол, забрал большой чемодан. От порога глянул на Деркача. Вышел, хлопнув дверью.
В вестибюле института вислоусый дядька в форме бойца военизированной охраны ничего не хотел слушать.
— Понимаю, сынок, что твой чемодан, а только у нас НИИ, ящик, значит. Пропуск надо на любой чемодан, хоть твой, хоть самого Дыгана.
— От кого пропуск?
— А вот тебе бланочек по всей форме! — Вахтер протянул Андрею бумагу с красной полосой. — Работаешь у Деркача? Вот Артур Иванович пусть и подпишет.
Андрей поднял чемодан и тут же опустил его.
— Подпишу и назад — пусть постоит, ладно?
Вахтер вздыхает.
— Непорядок, конечно, да уж ладно! Лифт поломанный. Инженеры кругом, лауреаты, а лифт справить нет сообразительности… Хай стоит!
Деркач подмахнул пропуск не глядя.
— До свиданья, — хрипло сказал Андрей.
Деркач что-то буркнул в ответ.
Андрей подошел к двери, взялся за ручку.
— Все правильно! Понял?
Андрей застыл, медленно повернулся.
Деркач торжествующе потряс испещренным листком.
— Кажется, я тебе доведу интенсивность до такого минимума — крестом вышивать будешь!..
Андрей обессиленно прислонился к дверному косяку.
— Ну, чего стоишь? У меня всего три дня просвета.
Андрей медленно приближался к Деркачу и вдруг кинулся на него, облапил, но, отброшенный резким движением, приложился спиной к стене.