— Купить ему гвоздики? — неуверенно спросил Степан.
— Коньяк у нас есть?
— Вчера организовал бутылочку.
— Вот и отлично.
Пассажиры приземлившегося лайнера сходили по трапу, довольные благополучной посадкой, благодарили стюардессу. Вот уже сошел последний вроде бы пассажир.
Стюардесса несколько минут подождала, пожав плечиками, стала подниматься по трапу в самолет.
— Ну? — Степан теребил Андрея за рукав.
Мимо них проходили последние пассажиры.
— Нет Деркача! — Андрей негромко выругался.
— Что же он — выпал? — Степан вынул из кармана телеграмму. — Ясно сказано: рейс номер…
Андрей ничего не ответил, но и уходить не спешил. Решил про себя: «Подождем экипаж. Спрошу у стюардессы…»
А оба пилота сидели на своих местах. Деркач приспособился на сиденье радиста. В овальном проеме кабины прислонилась к косяку стюардесса.
— Сколь ни быстры радиокоманды, — чуть повернув голову к Деркачу, пояснял командир корабля, — слишком много параметров надо сообщать ежесекундно. А высота теряется быстро…. В этом вся сложность. Можно не успеть.
— Дошло! — Глаза Деркача загорелись. — А знаете ли вы, дорогой мой пилот, сколько информации можно заложить в один импульс лазера?
— Лазера? — удивляется второй пилот.
— Вот именно! — тихо, но с явно торжествующей ноткой ответил Деркач.
Андрей и Степан остались почти одни.
— Пошли! — махнул рукой Степан. — Понимаешь — его могли и высадить. Такая погода. Рисковать крупным ученым…
Они не сделали и десяти шагов, когда Андрей все же оглянулся.
— Стой!..
Медленно в синем эскорте экипажа по летному полю шел Деркач.
— Артур! — закричал Андрей, но Деркач не услышал. Он неторопливо вышагивал рядом со стюардессой. И вид у него возбужденный, сияющий.
Андрей, перемахнув с разбега через ограду, побежал по летному полю навстречу Деркачу…
Когда усаживались в светловскую «Волгу», пилоты стояли рядом. Тронулась машина. В ответ на взмах руки Деркача стюардесса подарила отъезжающим великолепную улыбку…
Деркач работал всю ночь и последующий дань. Когда где-то часам к пяти вечера Филька освободил от креплений второго за день сохранившего душу кролика, Артур Иванович решительно снял халат. Так продолжалось два дня. Ровно в пять Деркач покидал лабораторию.
На этот раз Андрей, Степан, Виктор — все в белых халатах — медленно шли по центральной аллее к воротам клиники, провожая Деркача. За ними плелся Филька, поглаживая ладонью вздрагивающего кролика.
— Ну, не знаю, что ты от меня еще хочешь! — рокотал Артур Иванович, косясь на Андрея. — Из трех кроликов дохнет только один! Один к трем! Разве плохое соотношение?
— Для кроликов — терпимо. А как… перейдем на людей?
— А ты не спеши. — Деркач остановился. Взглянул на часы. — Защитись пока на кроликах!
— От кого защищаться-та?
Деркач не расслышал или не понял иронии. Заметив приближающееся такси, он лихо, по-мальчишески свистнул. Такси остановилось.
— Завтра попробую еще один вариант! — бросил Деркач через плечо и побежал к машине.
— Однако! — Виктор покачал головой. — Третий вечер подряд… Хоть часы по нему проверяй!
Андрей промолчал. А Степан, улыбнувшись, негромко пропел:
— Придумаешь! — махнул рукой Андрей.
— Спорить могу! — Степан рубанул воздух ладонью. — Жизнь людей продолжается, доктор Вихров, несмотря на тридцатипроцентную смертность кроликов!
— Андрей Платоныч! — испуганно закричал Филька. — Он не бежит!..
Филька согнулся, раскинув руки над опущенным на траву кроликом. Тот неуверенно тыкался мордочкой в разные стороны, припадал на передние лапы.
— И этот кончится?
Андрей поднял кролика за уши, заглянул в почти застывшие глаза.
— Он ослеп… — И пошел с кроликом на руках назад, к лаборатории.
Первым за Андреем энергично двинулся Степан. Вздохнув и покачав головой, пошел Виктор. Замыкал грустное шествие Филька.
На следующий день Деркач в институт не пришел. Это не слишком встревожило. Ринувшегося было к телефону Степана Андрей остановил.
— Не надо!.. Пусть отдохнет. Все-таки главное он нам сделал.
Действительно, рассчитанный и отлаженный столичным физиком лазерный удар кролики переносили почти благополучно. И Андрей, и Виктор надеялись самостоятельно найти нужный оптимальный вариант. Но прошло два дня, а Деркача не было. Тут уж просто забеспокоились. Позвонили в гостиницу. Ответили, что в номере нет. Да и не видели с самого дня приезда.
— Дела-а… — Андрей взволновался не на шутку. — Сказать Светловой?
Как-то смущенно закрутился Степан. Выпалил совсем неожиданно:
— Вообще-то он мне оставил один телефончик.
— Ты даешь! — Андрей хлопнул себя ладонями по бокам. — Чего ж молчал?
Степан заговорщически подмигнул:
— Доверил только мне. Сказал: «Андрей — псих. А ты человек рассудительный. Вот тебе телефон на крайний случай». Сейчас разве крайний?
— Давай телефон!
Уже на выходе Андрей обернулся, спросил Степана:
— Странный какой-то телефон. Семизначный. Ты ничего не напутал?
— Я ни при чем. Это рука Деркача.
Да, теперь и Андрей угадал в узких, резко выписанных цифрах почерк Артура Ивановича. На какую-то секунду память возвратила широкую черную доску в московской лаборатории, энергичный, так что крошился мел, расчет только что родившегося в голове Деркача варианта.
— Дежурный по части капитан Милашкин! — раздался в трубке приглушенный расстоянием голос после набора седьмой цифры, и Андрей уже хотел повесить трубку, решив, что ошибся номером. Все же неуверенно спросил:
— Товарища Деркача… Артура Ивановича можно?
— Минутку! — совершенно спокойно, словно давно ждали этого вызова, ответили на другом конце провода. Андрей услышал несколько щелчков, комариный писк зуммера, кажется, кто-то произнес слово «старт», и вдруг неожиданно громко, как из мощного динамика, обрушился знакомый нетерпеливый голос:
— Слушает Деркач!
— Это я, Андрей… Здравствуй, Артур…
— Хорошо, что позвонил! — громоподобно перебил Деркач. — Я только что сам собирался. Слушай внимательно. Завтра утром прилетает Елена. А я тут завяз с товарищами военными. Родилась одна мысль. Надо проверить… Встретишь завтра Елену. Я тоже постараюсь, но, может, и не получится… Записывай!..
Андрей ничего не записал. После слов «завтра утром прилетает Елена» голос Деркача, хотя и гремел по-прежнему, породив на секунду правильную догадку о радиотелефоне, доходил до Андрея почти бессмысленным нагромождением слов, словно тот заговорил на Каком-то малопонятном языке.
«Прилетает Елена!» Андрей вдруг почувствовал, что ноги его стали ватными, и он тихо опустился на стул.
Если бы кто-нибудь находился в это время в ординаторской, — очень бы удивился растерянной улыбке на почти всегда сосредоточенном и чаще всего грустном лице кандидата медицинских наук доктора Вихрова.
Еще издали море поразило Елену. Едва вышли к отрадинскому склону, оно полыхнуло искрящейся синевой от края до края, заметной выгнутостью горизонта подчеркивая свою глобальную величину.
— Ой! — вырвалось у Елены, и она остановилась, прижав руки к груди.
— Никогда не видела моря?
— Видела… Но не такое. Как-то очень неожиданно и широко оно тут открылось.
Он повел ее сразу к морю, памятуя наказ Деркача: «Не садитесь на нее сразу верхом. Я дня через четыре вырвусь отсюда — все доделаем. Пусть Елена покупается, отдохнет…» Это, пожалуй, все, что запомнилось из телефонного монолога после слов «завтра утром прилетает Елена». Даже номер рейса забыл — хорошо, что утром из Москвы по расписанию прилетал только один самолет.
Однако купаться Елена не стала. Когда спустились к пляжу, море исчезло за лесом бронзовых, обугленно-красных и редко пронзительно белых тел. — Над водой висел ни на секунду не затихающий тысячеустый гул голосов. Установленный на башне спасательной станции репродуктор обрушил на весь этот вселенский гам хриплую заезженную мелодию.