- Если это дома, то что ж они носятся, как ошпаренные? – шёпотом спросил Бес.
- Они не носятся, раб божий Бес, - поправил его Феофил, - они ткут новый кокон.
И в самом деле, там, где сновали серые шары прямо на глазах появлялся новый добротный шар.
- Ищите Мальтийца, - напомнил Стас.
Отряд рассыпался за камнями.
- Дым! – коротко произнёс Леший, указывая в глубину стойбища.
Действительно, за рядами неподвижных шаров поднималась вверх куцая струйка дыма.
- Вперёд! – скомандовал Стас, вставая из-за укрытия. – Любое сопротивление подавлять огнём.
Выстроившись в цепь, отряд грозно ощетинился стволами и двинулся к стойбищу. Никаких часовых или дозорных гуйлахи не выставили, и это было странно. Всё объяснилось в последующую минуту. Раздался протяжный вой - и сотни шаров в единый миг сорвались со своих мест и стали стремительно окружать отряд. Из глубины стойбища выскочили громоздкие восьминогие твари, на спинах которых маячили, воинственно взмахивая метательными палками, гуйлахи.
- Господи, Иисусе, бегоны! – воскликнул Феофил.
Он шагнул впереди отряда и, воздев руки, воскликнул:
- А-цаак! Ку-чум, гу-ух!
Среди гуйлахов возникла знакомая паника. Они заклекотали, посыпались со спин громоздких бегонов. Но сами бегоны и не думали останавливаться. Они смели отца Феофила, опрокинули Беса. Сам Стас едва увернулся от огромного бивня, торчащего над неопрятной пастью чудовища. Леший успел выстрелить из подствольного гранатомёта и угодил в брюхо бегущей твари. Взрыв подбросил бегона над землёй, и через мгновение он рухнул с чудовищным грохотом.
Взрыв испугал бегонов, и громадные туши начали метаться по стойбищу, круша всё на своём пути. Серые шары-дома лопались с картонным хрустом, и из них выскакивали обезумевшие гуйлахи. Многие тут же падали под громадные, как опоры мостов, ноги бегонов.
- Гранаты! – завопил Стас. – Они боятся разрывов.
Через пару секунд грянул залп. Стас, Пижон и Леший ударили разом по ближним чудищам. Паника бегонов превратилась в бегство. Трубно ревя, они развернулись и понеслись на другой конец стойбища. Им вслед снова ударил залп.
Скоротечный бой имел чудовищные последствия. Половина серых шаров была растоптана, всюду валялись тела растерзанных, раздавленных гуйлахов. Те, что остались, не помышляли о драке. Побросав палки и ножи, они улепётывали вслед за бегонами.
На вытоптанной земле, раскинув руки и, уставив в чужое небо мёртвое, раздавленное лицо, лежал отец Феофил. Нательный крест был вдавлен в его могучую грудь и из-под него густо сочила кровь.
- Бес! Ищите Беса! – крикнул товарищам Стас.
Бес был жив. Его, стонущего и матерящегося, извлекли из-под трупа, упавшего на него гуйлаха.
- Как наш батюшка? - простонал он. – Жив?
Стас отрицательно покачал головой и включил аптечку.
Бес вскрикнул от жуткой боли, когда сломанные рёбра стали вставать на место.
Отцом Феофилом занялся Леший, отдав священнику собственную резервную жизнь. Над телом батюшки зарозовел, засиял символ сердца, с каждой секундой наливаясь оттенками красного.
- Командир, вы ступайте, ищите Мальтийца, а мы с Бесом побудем с батюшкой.
Стас кивнул и, сделав знак Пижону, направился туда, где поднимался вялый хвост дыма.
Мальтийца действительно предали огню. Только не так, как ожидал Стас. Боец с позывным "Мальтиец" обнаружился в огромном чане: голый и разрубленный на куски. В мутной закипающей жиже вместе с фрагментами его тела плавали и здоровенные куски чужой плоти. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это останки огромной змеи, добытой гуйлахами на болоте.
Пижон, глядя на варево, смертельно побледнел и стал, как вкопанный, возле чана.
- Опрокидывай чан, - воскликнул Стас, которого резко замутило от увиденного.
Пижон вздрогнул и бросился к чану. Вдвоём они столкнули чан с постамента - и жуткое варево полилось на чёрную от копоти землю. Стараясь не смотреть на клёклую змеиную плоть, Стас и Пижон принялись выхватывать из жижи то, что несколько часов назад было их товарищем.
Мальтийца собрали по частям в стороне от разорённого очага. Не хватило правого уха и кисти руки. Шаря по разлившейся жиже, отыскали и их. Активировали одну жизнь, вторую. Тщетно. Только пятое сердце стало пульсировать алым цветом.
Стас устало сел на утоптанную землю и тупо уставился на то, как срастаются части тела Мальтийца, как разглаживаются швы его страшных ран.