Уже далеко за полночь, спев и про Мурку, и про одесский кичман, и про ветер северный, публика понемногу угомонилась. Кто-то уполз в палатку, а кто-то, уснул здесь же, на брезенте, в обнимку с бочкой.
Когда из троих фартовых за в вертикальном положении остался лишь несокрушимый Комод, Стас поблагодарил за угощение и сделал знак бойцам подниматься.
Подняться смогли не все. Смертельно пьяного Шкета пришлось на руках отнести в лагерь. Его поминутно мутило и выворачивало наизнанку.
В лагере их ждали с нетерпением и тревогой.
- Наконец-то, - прогудел из темноты отец Феофил. – Не зря я молитовку святому Вонифатию отчитал.
- Это ещё кто? – спросил Стас, у которого гулко шумело в голове и от выпитого и от блатных песнопений.
- Великомученик Вонифатий – покровитель трезвости и благочестия, - назидательно пояснил поп.
Когда все в лагере угомонились, Стас велел Лешему встать в караул, сам же, помедлив, покинул пределы лагеря. Через минуту его догнала Хильд. Они молча взялись за руки и направились к знакомой пещере…
Глава 7 Ночной кошмар
Глава 7 Ночной кошмар
Сквозь тревожный сон Стас услышал выстрелы и вскочил. Хильд тоже проснулась и, бледная ото сна, испуганно посмотрела на Стаса.
- Это в лагере, - определил Стас. – Лупят из автоматов.
В самом деле, стреляли в лагере. Стас, застёгиваясь на ходу, выскочил из пещеры и увидел снующих возле палаток людей и частые автоматные всполохи.
- Командир, - раздалось в шлемофоне Стаса, - какие-то твари напали на блатных. Нам тоже досталось.
Стас узнал голос Лешего.
- Раненые, убитые? – с нарастающей тревогой спросил Стас.
- Легко ранен Шкет, – зацепило шальной пулей.
Из пещеры, нервно поправляя на ходу волосы, выбралась Хильд.
- Вперёд, - скомандовал ей Стас и, схватив за руку, потащил к лагерю.
Когда до места оставалось не более сотни метров, стрельба прекратилась и над палатками засияли зелёные крестики аптечек. Заалело и несколько сердец. Это означало только одно – кто-то из блатных только что распрощался с жизнью.
По лагерю заметались огни фонариков и стали различимы лежащие на брезенте тела.
- Какая падла пацанов порешила? - Орал Гвоздь, размахивая автоматом. – Ливер вырву!
Стас включил фонарик и тотчас наткнулся на труп Клеща. Хильд вскрикнула, когда луч света выхватил из темноты изуродованное лицо. Клещ смотрел в темноту пустыми глазницами. Лишённый плоти череп оскалился в предсмертной гримасе. Блеснула золотом фикса. Кто-то до чиста объел всю плоть с лица давешнего песенника.
- Гвоздь, сюда! - Крикнули из-за палаток. – Жак пришиб гадину сковородкой.
Стас и Хильд, не сговариваясь, бросились за Гвоздём.
Блатные стояли тесным кругом вокруг бледного от страха повара, прижавшего к груди огромную сковороду, и смотрели куда-то под ноги. Стас протолкнулся через плотно сдвинутые плечи и увидел лежащее на земле существо. Существо было размером с ворону и больше всего напоминало обрывок резинового шланга, у которого вдруг выросло два прозрачных крыла. Изогнутое, покрытое чёрной бугристой кожей тельце заканчивалось присоской с острыми зубьями на конце. Единственный глаз на маленькой голове вытек, выбитый ударом сковороды, и отвратительно желтел на тёмной земле.
Стас вспомнил рисунок этого существа, найденный в блокноте Глумова. Его экспедиция погибла на Северном архипелаге. От шести геологов остались только скелеты. Теперь понятно кто над ними так поработал. Странное существо попало в справочники как инсектоид Глумова.
- Сколько их было? – проревел Гвоздь, хватая за грудки обомлевшего от страха повара.
- Много, - клацая зубами, ответил Жак, - может, двадцать, а может, больше. Темно, не разглядел.
- Слушай сюда, братва, - проорал Гвоздь. – До утра никому не спать и ханку больше не жрать. У кого увижу стакан в руке, кончу на месте. Раненых и убитых унести в палатки. Аптечек и жизней не жалеть. Утром все пойдём искать этих крыс. Резать всех без разбора. Каждому, кто кинет мне под ноги эту падаль, лично налью опохмелиться.
Над лагерем пронёсся гул одобрения. Стас и Хильд вернулись к своим, где все уже были на ногах и при оружии. Не встала в строй только Гейша.
- Эта гадина ей в щёку вцепилась, - ответил на немой вопрос Стаса Леший. – В палатке она ревёт.