— Синагога это в Любомле, сорок километров от Ковеля, — сообщил Пасулько, — ее после войны разобрали. Нам сюда, товарищ главнокомандующий, — указал он на лифт, расположенный в самом дальнем конце коридора третьего этажа.
— Странно, — пробормотал Романов, — сто раз мимо проходил, но не думал, что это дверь в лифт.
Капитан достал из кармана связку ключей, выбрал один и ловко открыл эту незаметную дверь в стене — за ней оказались стандартные автоматические створки стандартного советского лифта, которые открылись после нажатия на большую зеленую кнопку.
— А коммуникация номер один это что? — спросил Романов, когда они уже ехали вниз.
— Ход в Министерство обороны, — пояснил капитан, — в него на другом лифте надо спускаться.
— А третья-четвертая коммуникации имеются? — продолжил любопытствовать генсек.
— И даже пятая, товарищ главнокомандующий, — вступил в разговор непоименованный гражданский охранник, — но вход в них из другого кремлевского корпуса.
Но тут лифт остановился и раздвинул двери — все трое вышли в пустой и пыльный коридор с подслеповатыми лампочками под потолком. Каждая третья лампочка при этом не горела.
— Непорядок, — указал на этот недостаток Романов, капитан встал по стойке смирно и ответил что-то типа «виноваты, исправимся».
И они свернули куда-то направо. Через два десятка метров перед ними появилась новая дверь в стене, капитан погремел ключами и открыл ее.
— Вот, товарищ главнокомандующий, — сказал он, — это и есть искомая коммуникация номер два. Ведет от Сенатского корпуса Кремля к зданию КГБ на площади Дзержинского. Примерно посередине есть ответвление к ЦК КПСС на Старой площади. Там и находится отметка 1250, указанная вами.
— Идемте, — бросил генсек и первым вступил в этот длинный и очень экономно освещенный коридор.
Стены его были закрыты пластиковыми панелями, а пол с потолком остались в первозданном виде, грубо вырубленными из камня. Поверху еще шли какие-то дюралевые короба, очевидно вентиляция.
— А кто и когда сделал этот тоннель? — поинтересовался Романов.
— Начало положил, как это можно предположить, — ответил капитан, — царь Иван Грозный. Он очень опасался покушений на свою жизнь, поэтому подстраховался таким образом — чтобы в случае опасности можно было быстро эвакуироваться в безопасное место.
— И что, с шестнадцатого века все так и стоит?
— Нет, конечно, переустройств этого хода было множество, в 1812 году, например, таким образом покинули Кремль бояре Голицыны и Апраксины, когда Наполеон вошел в столицу. Потом Кремль, как известно, сгорел, и ход восстанавливали заново уже при Николае 1-м. А при товарище Сталине было принято решение обустроить все здесь заново… метростроевцы работали, насколько мне известно. А вот и отметка 1250…
Глава 7
От главного тоннеля справа наметилось небольшое ответвление без каких-либо опознавательных знаков, все трое и свернули в него. Буквально через десяток метров узкий коридор расширился, превратившись в приличных размеров зал. Капитан щелкнул выключателем на стене, под потолком вспыхнули штук пять мощных лампочек, залив мертвенно-белым светом все вокруг.
В дальнем конце зала было оборудовано что-то вроде места для собраний или даже конференций — три ряда стульев, трибуна для выступающего и темная классная доска на стенке.
— Как в школе, — вырвалось у Романова, — сейчас учитель выйдет и начнет писать мелом тему домашнего задания.
— Да, похоже, товарищ Романов, — согласился капитан, — в войну это было одно из мест, где высшее руководство укрывалось от немецких бомбежек.
— Я читал, что в метро Маяковская правительство укрывалось, — ответил Романов.
— Там тоже, но чаще здесь, — парировал капитан. — Сейчас должен подойти товарищ Примаков, и мы вас оставим наедине.
— А еще что-то говорилось про ход к зданию ЦК… — напомнил генсек.
— Это чуть дальше, отметка 1330, — ответил капитан Пасулько, и в этот момент из=за поворота появилась новая группа людей.
Впереди шел Примаков, за ним чуть отстав двое сопровождающих, оба в штатских костюмах.
— Добрый вечер, Евгений Максимович, — поздоровался Романов, — все это любопытно, конечно, но к чему такая конспирация.
Примаков кивком головы отпустил охрану, и она вместе Пасулько скрылась в проходе, тогда он продолжил.
— Присаживайтесь, Григорий Васильевич, — предложил он генсеку, — в ногах правды нет.