— И вы ушли из партии в том же году?
— Да.
— Вы перестали переживать, или разубедились, или обнаружили, что коммунисты не могут разрешить ваши проблемы?
— Ваша ирония излишня, господин конгрессмен. Я хочу честно ответить…
— Я вынужден напомнить вам, что месяц назад вы лжесвидетельствовали перед нашей комиссией. А теперь вы даете противоположные ответы и требуете, чтобы мы верили вам. Почему вы изменили свое решение?
— Изменил решение?
— Я имею в виду ваше решение изменить свой ответ на этот конкретный вопрос.
— Я говорю правду. Это искренний ответ.
— Вы отвечаете уклончиво. Я опросил вас, почему месяц назад вы, явно оскорбляя комиссию, ответили «нет», а теперь отвечаете «да»?
— Я передумал.
— По тем же причинам, что и в 1939 году?
— Нет.
— Тогда по каким же?
— Я полагаю, что это не имеет никакого отношения к делу.
— Вы можете полагать что угодно, но комиссия сама решает, какие вопросы существенны, а какие нет.
— Давайте на этом остановимся, сэр. Я передумал. Месяц назад я сказал вам неправду. А сегодня говорю правду. Этого достаточно.
— Мистер Лэнг, я вас спрашиваю: вы были членом коммунистической партии в 1941–1945 годах во время вашего пребывания в армии США?
— Я уже сказал, что выбыл из партии в 1939 году. Я очень скоро разочаровался в коммунистах, если можно так сказать, почувствовал себя словно после кутежа. Если мне будет позволено употребить метафору — писатель обычно имеет дело с метафорами, — я был пьян, когда вступал в партию, и выбыл из нее, когда хмель прошел.
— Вы не были коммунистом в армии?
— Я уже ответил.
— Вы имели чин майора?
— Да.
— Вы сами просили присвоить вам офицерское звание или вам его предложили?
— Меня произвели в офицеры без моей просьбы. На военную службу я поступил добровольно.
— Вы добровольно поступили на военную службу, и вам предложили офицерский чин?
— Да.
— Кто предложил?
— Это было сделано обычным путем.
— Возможно, у вас есть какие-нибудь основания считать, что тут не обошлось без вмешательства покойного президента Рузвельта?
— Какая нелепость!
— Что тут нелепого?
— Вы хотите опорочить имя и репутацию великого президента, который мертв и не может ответить на ваши обвинения. Я глубоко возмущен…
(Председатель стучит молотком).
— Довольно! Вы были другом мистера Рузвельта?
— Да. Он оказал мне честь своей дружбой.
— Вы хорошо знаете, что президент Рузвельт не приложил руку к производству в офицеры человека с такими, как у вас, политическими взглядами и связями, обойдя более достойных кандидатов?
— В вашем вопросе содержится несколько оскорбительных намеков, но тем не менее я убежден, что президент Рузвельт к этому никакого отношения не имел.
— Почему вы так убеждены?
— Возможно, вы согласитесь, что у президента в то время было достаточно других дел, помимо забот о производстве в офицеры людей, которых он знал.
— Мистер Лэнг, во время службы в армии вы были прикомандированы в качестве эксперта по делам печати к ставке генерала Эйзенхауэра, не так ли?
— По делам печати — да. А вот экспертом ли — не знаю.
— Вы работали в штабе верховного командования союзных экспедиционных войск в Париже?
— Да.
— Ну а в Испании, где вы были корреспондентом американских телеграфных агентств, вы занимались шпионажем?
— Что, что?!
— Я спрашиваю, занимались ли вы шпионской деятельностью, будучи в Испании?
— Чепуха! (После паузы). Чиновники Испанского республиканского правительства время от времени обращались ко мне с просьбой сообщить им некоторые сведения. Я с удовольствием выполнял их просьбы.
— Что это были за сведения?
— О том, что я видел, о боевых операциях, о политико-моральном состоянии войск, о положении в тылу.
— Вместе с тем вы представили доклад о секретном митинге коммунистов в мае 1938 года?
— (После паузы). Этот доклад, должно быть, есть в досье вашей комиссии, господин председатель.
— Есть он у нас или нет — не в этом дело. Я спрашиваю, мистер Лэнг, вы представляли такой доклад?
— Да.
— Для человека, который находится под присягой и на протяжении месяца дает столь противоречивые показания, вы кажетесь мне настроенным весьма легкомысленно.
— Сожалею, господин конгрессмен, что у вас сложилось такое впечатление.