И после этого говорят, что мячи не обладают разумом?..
Я много за ними наблюдал. И в загонах, и на поле… И пришел к такому выводу: мяч — тоже игрок. Но он играет не «за» кого-то, а против всех. Для него футбол — это скорее, догонялки, где главным действующим лицом является именно он, мяч. Его задача — не позволить загнать себя в угол, то есть, в ворота. И покусать как можно больше противников.
Единственный, к кому мяч относился благожелательно — это Уриэль, падший ангел. Уж не знаю, пахнет он как-то по другому, или ещё что… Но в игре это минус: оба так увлекаются общением, что забывают об основной задаче.
— Следи за Уриэлем, — напутствовал я перед игрой Андромеду. — Если опять увлечется — дай ему хорошего пинка.
Девица посмотрела на меня так, словно я предложил ей щенка утопить.
— Он же архангел, тренер. Нельзя пинать архангела.
Бред собачий. Бред собачий и срань.
— Прежде всего, он член твоей команды, — строго сказал я. — А ты — его капитан. И если сочтёшь нужным, можешь не просто дать ему пинка, а засунуть ногу по колено в его ангельскую задницу.
Я не могу посадить его на скамейку.
При всех недостатках, Уриэль обладает уникальной способностью возникать в нужный момент в нужном месте и делать то, что должно…
Несколько секунд Андромеда переваривала мои слова. Потом ровно кивнула, и вернулась к своим делам — красила лицо в боевую раскраску.
А я слегка пожалел о сказанном: горгониды — ребята простые. На поле она запросто может принять мои слова как прямое руководство к действию…
Итак, свисток прозвучал.
Мячом сразу завладели «Воры», переместив игру на нашу половину поля.
У них даже была какая-то система, черт подери. Четыре защитника — здоровые циклопы с руками-ложками. Бегали они медленно, но и пройти мимо себя никому не давали.
На нарушения они плевать хотели — и если учитывать, кто судил, нам пришлось далеко не прянично.
Серёга, всякий раз, как на траву валили кого-то из моих, дисциплинированно отворачивался.
Я скрипел зубами.
Но ребята всё-таки молодцы: Мефодий виртуозно поймал два мяча, третий, ухмыляясь и корча глумливые рожи, самовольно угодил в штангу, а отскочив, засветил по макушке их центр-форварду, юркому, шустрому троглодиту заковыристой пятнистой масти.
Форвард попытался поймать мяч хвостом, но вредное растение лишь показало язык и укатилось.
Забыл сказать: узнал я мяч, потому что мы уже были знакомы. Играли вместе в гостях у «Байкеров».
Это был дикий мяч.
Наверняка происки моего доброго земляка…
Но сегодня это не поможет, — я ехидно дёрнул одной половиной рта.
Поймал себя на том, что копирую ужимки мастера Скопика и огорчился. Потом подумал, что Скопик, бляха медная, ещё не самый плохой образец для подражания, и успокоился.
У меня хотя бы бородавок нет.
Тем временем мячом вновь завладели Воры — продемонстрировав подобие тики-таки, у меня чуть глаза не выскочили, когда я сообразил… Где они могли этому научиться?
Хрен знает. Может, природный талант — бывает же такое.
Отличные игроки, — я нервничал всё больше и больше, чуть не подпрыгивая в такт с мячом, стоя у кромки поля. — Вот этот вот чувак с рогами и копытами — родственник минотаврихи Амалии, как пить дать, — просто прелесть, что за футболист.
В смысле — ужас.
Вот он начал атаку на наши ворота…
Минотавр гнал мяч легко и непринуждённо. Копыта, взрезая газон, вырывали комья земли, из ноздрей шел пар, позолоченные рога сверкали на солнце…
Я так им залюбовался, что чуть не заорал, вместе со всем стадионом «Го-о-ол!»
Хотя мяч влетел именно в наши ворота.
Один — ноль.
Воры открыли счёт на тридцать первой минуте матча.
Народу на трибунах было — как сельдей в бочке. Видать, воры не упустили ни одной возможности заработать: были проданы стоячие, лежачие и другие прочие места, считая те, что располагались у зрителей на головах.
Окруженный скамейками по периметру, стадион колыхался, как гигантская сороконожка. А ещё скрипел и пошатывался — от ветра или от ветхости, хрен знает.
Главное, чтобы до конца игры не обвалился.
— Что поделать, всем хотелось посмотреть на психа, поспорившего с самим Безумным Максом, — рядом, покачиваясь на высоченных шпильках, возникла Лилит.