– Твое право грубить и угрожать, подстилка муслимская. Я ведь связан. А у тебя баран с тесаком.
Лекарь выругался и влепил ему затрещину, от чего голова пленника ударилась о стену.
– Осторожнее! – прикрикнула Кобра.
Лекарь отступил на шаг и отчеканил:
– Говори как человек, а не гавкай, как шелудивый пес. Или голову тебе отрезать?
– Как же я без головы тебе отвечу?
– Гиена языкастая! – Лекарь в порыве злости опять занес руку, но Кобра его остановила.
Она присела на колено рядом с десантником и предложила:
– Давай поступим следующим образом. Я задаю тебе вопросы. Если ответы меня удовлетворяют, то мы закрываем вопрос и отпускаем тебя на четыре стороны. Твоя жалкая жизнь нам не нужна. Ты сам скоро сдохнешь от цирроза печени.
– Это верно, – кивнул десантник. – Ну что ж, сделаю вид, что тебе поверил. Спрашивай.
Кобра сжато изложила, за чем именно они пришли.
– Поможешь? – напряженно спросила она.
Десантник расхохотался:
– А я все-таки прав был. Надо сразу все особистам было отдать, и вас бы, тварей, давно накрыли… А что только сейчас пришли? Чего ждали столько лет?
– Ты знаешь, где нужные нам материалы? – Кобра, присев на колено напротив него, напряженно всматривалась в его лицо.
– Знаю, – простецки улыбнувшись, кивнул десантник.
– Где?
– Ха… Эка Бешеный Марид задергался.
Она вздрогнула, услышав из нечестивых уст имя своего хозяина.
– Чует, что конец ему приходит, – продолжил десантник. – Бог не фраер, он все видит.
– Отвечай, или я отрежу тебе ухо! – прорычал Лекарь.
– Вы, отрыжки ишака, правда думаете, что я вам что-то скажу? – Десантник опять рассмеялся – нервно, но очень искренне. – Я! Вам! Тупые придурки!
Он попытался присесть ровнее и радостно объявил:
– А вы ведь скоро все подохнете. И людоед Марид. И ты, бегемот, – тебе отпилят наконец твою большую тупую башку. А тебя, красотка, посадят на кол, и поначалу тебе это, может, и понравится!
– Хорошо, отрежь ему ухо для начала, – поднявшись на ноги, кивнула Кобра Лекарю и, сложив руки на груди, приготовилась к будоражащему кровь зрелищу.
Она знала, что скоро этот ничтожный таракан будет, размазывая сопли и кровь, умолять о пощаде и выкладывать все, что знает, мечтая задобрить ее. Она много раз видела, как гонор и гордость очень быстро сменяются униженностью и раболепием под волшебным воздействием боли. Люди слишком любят жизнь и себя. И слишком не любят, когда даже незначительные части их тел падают на пол.
Лекарь нагнулся над пленником, поднеся к нему нож.
Уши он резать любил. Как и головы. И все другое. Он искренне полагал, что кровью неверных орошен его путь в рай.
– Псина, – протянул Лекарь, сдерживая готовое вырваться ликование.
Десантник неожиданно изогнулся дугой и сумел пнуть «снежного человека» коленом в область паха, притом достаточно болезненно. Лекарь отшатнулся, а потом подался опять к жертве.
Десантник покатился кубарем ему под ноги, и Лекарь упал.
Потом началась дурацкая куча-мала…
Когда тела распались, Кобра увидела, что десантник катается по полу и хрипит. Из его горла хлестала кровь.
– Ты что сделал?!! – заорала она на Лекаря.
– Кобра… – Лекарь перевел дыхание. – Он сам на нож напоролся. Он все рассчитал. Что так просто уйдет!
– Дурак! Ты опять все испортил! Как нам теперь быть?
– Он не последний в списке, – напомнил Лекарь.
Глава 10
Кузьма Долгоносов сделал несколько жадных глотков, и пол-литровая кружка опустела.
– Доброе пиво, – оценил он, переведя дыхание.
– Сами варят, как написано в меню, – сказал я. – По рецептам швейцарских гномов.
– Правда, что ли? – удивился Кузьма.
– Думаю, врут. Гномы это не подтверждают.
– А, – понимающе кивнул Кузьма и взмахом руки подозвал молоденькую официантку в национальной, щедро вышитой узорами одежде швейцарских крестьян в понимании рестораторов. – Ласточка, повтори еще разок.
Миловидная официантка упорхнула за заказом.
Кафе «Линдерхоф», название которого, скорее всего, содрали с аналогичной забегаловки в Москве, по провинциальным меркам было не из дешевых. Бизнес-ланч давно кончился, вечерний кутеж еще не начался, так что в зале из посетителей были только мы вдвоем. Нам выделили огороженный деревянными панелями закуток с круглым столом, стены были завешаны старыми фотографиями с заснеженными горными вершинами и казавшимися на их фоне игрушечными швейцарскими городками. Здесь мы могли спокойно поговорить с глазу на глаз.