В машине я лично пристегнул ее ремнем безопасности под удивленный взгляд огромных карих глаз.
— Теперь ты моя невеста. Я обязан переживать за тебя и заботиться, — пояснил я, она тут же прыснула.
Хотя я не шутил.
Мы поехали в единственный известный мне центр, где был спа со всеми женскими комнатами чудес, продавали нормальные шмотки и обувь, и где за час мне привели бы мелкое исчадие ада в что-то приличное, что я могу назвать невестой перед своей семьей.
— Договор. Подписывай.
Я вынул из бардачка документ в пластике и передал Миле.
Та поковырялась в своей страшной сумочке, кажется той же самой, с которой летала за границу, достала ручку и стала вписывать в контракт что-то еще мелким убористым почерком.
— Что ты там пишешь?
— Вношу свои пункты, — ответила зараза, а потом очень мило закусила от усердия язычок.
Ох я бы сейчас так его закусил! М-м-м…
Внизу заныло. А ведь страдания и так были титаническими.
— Без моего согласования нельзя. Сначала согласовывай со мной, потом порти договор.
— Значит, к пункту первому будет моя приписка. Ты сверху только на людях. Как только мы остаемся наедине — выкуси! Кто раньше встал, тот и сверху. Согласен?
Я хмыкнул. Неужели эта наивная кукла думает, что подчиняясь мне на людях, наедине поставит меня на коленях или заставит выполнять свои приказы?
Ха!
Но пусть попробует. Даже забавно посмотреть.
— Вноси, — согласился я, проявляя просто чудеса коммуникации и доброжелательности.
— Хорошо… Вот… записала. Дальше. К пункту второму будет поправка, что наказание не может быть денежным. Никаких долгов или выставления счетов. Не может быть физической расправой. Я не позволю применять ко мне силу! И не может быть никаких требований интимного характера.
Я нахмурился:
— Что мне остается? Как тебя наказывать? В угол что ли ставить?
— Ну не знаю! Придумай что-нибудь, ты ведь у нас такой фантазер!
— С первыми двумя согласен. Ни долгов, ни порок. С третьим давай уточним. Что ты под интимными требованиями подразумеваешь?
— Никаких актов и поцелуев туда… Ну ты понимаешь.
Она мило покраснела, настолько мило, что сразу же захотелось припарковать машину и поцеловать ее туда, чтобы дурочка поняла, что это никакое не наказание! Но сама напросилась.
— Вот так и запиши. Конкретно. Чтобы потом не возникло недопонимания.
Мила снова кивнула, расписывая мне ограничения по наказанию.
— Ну и в части игры на публику…
Тут она задумалась, посасывая ручку и глядя вперед, отвлекая меня от дороги, светофоров и дебилов, пытающихся проскочить через дорогу.
— А тут что?
— Знаешь, я не знаю как сформулировать, чтобы ты был адекватным. В себе-то я не сомневаюсь, но ты…
Я постарался сдержать раздражение, только напомнить ей общеизвестный нам обоим факт:
— Это ты адекватная? Вызвала спецгруппу в аэропорт. Засадила меня в каталажку до вечера. Сорвала крупный контракт с сетевыми отелями! Ах, да, срывать — это же вообще твоя фишка! — уже рычал я, хватаясь за руль и газуя чуть резче и агрессивнее. — До этого ты сорвала мне помолвку! Давай, мы не будем вносить эти правки. Я буду полностью зеркалить твое поведение. Тогда ты на своей шкуре испытаешь собственную адекватность!
— А давай! Так и запишу, на каждый твой поступок имею права ответить аналогичным!
— Пиши! Давай! И не забывай про пункт второй. Это право за мной все еще остается!
На этих повышенных тонах мы доехали до центра, расписались в исправленных договорах и выдохнули.
— У тебя час на прическу макияж, ногти и зубы.
— Подожди… Ногти на маникюр, это я поняла. А что мне с зубами делать?
— Наточить, — осклабился я. — Я за парадным платьем. Сорок два, нога тридцать шесть и шестьдесят “ц”?
— Шестьдесят пять “б”, — поправила она и снова покраснела. — Остальное правильно.
Я тут же вытянул руки и обхватил ее груди, почти мурлыкая от волнующей наполненности в ладонях.
— Странно, а на вид кажутся больше.
Она тут же опустила взгляд на мою ширинку.
— На вид и мне кажется большим. Не разочаруй, Кунин, а то брошу у алтаря!
ГЛАВА 4. Родовое проклятье
Мила
Никогда я еще не выглядела так… по-бабски! Я смотрела на жуткие стрелки на глазах и просила перерисовать. На десятой попытке мне отказали.
Ресницы накрасили зеленой тушью. Зеленой! Я так и спросила, не дальтоник ли мастер? Оказывается к моим медным волосам и белой коже черную тушь нельзя.
Ага, а зеленую значит можно!
Ну и последнее… кудри.
Я еще помнила свой выпускной, когда хотела поразить всех на последнем школьном балу. И может быть расстаться с девственностью.