Катон Тот Самый, даже сам пока ещё не знающий, что он — Тот Самый, там отличился. Хоть и не перевариваю я этого зловредного долбогрёба, но тут — молодец, надо отдать ему должное. Во-первых, молодец уже тем, что местничать не стал, когда легатом его Глабрион не пригласил, хотя как сенатор-консуляр вполне мог бы и не согласиться на меньшее, и никто бы в Риме слова ему за это не сказал. А он взял, да и пошёл старшим военным трибуном, которых вместе с таким же количеством младших шесть штук на легион приходиться и двенадцать — на всю двухлегионную консульскую армию. Военным трибуном он ещё до квестуры своей был, а квестор — это самая низшая ступенька римской гражданской карьеры, и для бывшего консула это изрядное понижение. Но — вызвался, избрался и пошёл. В чём-то он обезьяна ещё та, даже во многом, но в этом — молодец. А во-вторых — ведь реально же отличился у Фермопил. Антиох ведь к героической гибели не стремился и повторять подвиг того спартанского Леонида не собирался, и чтобы римляне не обошли его, как персы того Леонида, он на те горные тропы союзников-этолийцев выдвинул. Вот на то, чтобы выбить их оттуда, как раз и вызвался Катон.
Ну, дебилизм тех этолийцев — особая песня. Горы — не равнина, и далеко не везде там даже просто пройти можно, не говоря уже о том, чтобы тысячный отряд — как раз столько легионеров и повёл Катон — тяжёлой линейной пехоты провести. Та обходная тропа только одна там такая и была, и уж не забаррикадировать её хорошенько, если уж получили задачу занять, охранять и оборонять — это кем, спрашивается, надо быть? Это Леониду было простительно, он от не знающих прохода и троп чужеземцев Фермопилы оборонял и на предателя-проводника не рассчитывал, как и на то, что противник при эдаком-то превосходстве в силах вообще додумается в обход пойти — не было такого никогда до него. Обычто ведь тот, кто в своём превосходстве уверен, так и пёр напролом, дабы превосходство означенное наглядно продемонстрировать. Но теперь-то, спустя более трёхсот лет после того прецедента, которым Фермопильский проход, собственно, и знаменит, и о котором сами же греки все уши всему Средиземноморью прожужжали, кем надо быть, чтобы не предусмотреть того же самого и вообразить, будто римляне в обход не попрутся, а тупо в лоб укреплённый валом проход и эллинистическую фалангу македонского типа на нём штурмовать будут? Получается, что этолийцами. Эти олухи даже дозорами не озаботились, а просто и незатейливо разбили на тропе бивак, на котором Катон и взял их буквально тёпленькими. Чтоб так уж прямо и дрыхли все — это Тит Ливий, скорее всего, заливает, дело-то ведь днём уже было, но служба неслась ими явно небдительно. Ну и не дикари ли они после этого?
Как и следовало ожидать, лобовая атака основных сил Глабриона успехом не увенчалась — фалангу Антиоха лишь потеснили к валу, за который она и зацепилась, но тут с гор начал спускаться колонной отряд выполнившего свою задачу Катона, и этого хватило. Перебздел великий царь от перспективы угодить в окружение и повторить судьбу Леонида, да и задал стрекача первым, даже не попытавшись перекрыть хотя бы небольшой частью фаланги — пары задних шеренг наверняка хватило бы — выхода с той узенькой тропинки. Вояки евонные тоже повторять судьбу тех трёхсот леонидовых спартанцев желанием не горели и тоже последовали царскому примеру, включая и хвалёную фалангу, побросавшую свои хвалёные сариссы. Но разве ж смоешься такой толпой из узкого прохода? Только с пятью сотнями конных и удрал Антиох в Халкиду, откуда и эвакуировался в спешном порядке в Азию. Теперь вот римляне с этолийцами разбираются, которым смываться некуда, а те, срочно «забыв» о своей же собственной подстрекательской роли, валят всё на тирана Антиоха, а сами всячески отмазываются, отбрехиваются и у Тита Квинкция Фламинина заступничества просят. В общем, зауважали римлян рафинированные эллины, крепко зауважали…
Собственно, это видно было ещё в порту. Доставивший нас капитан ещё на палубе предупредил, что в Лехейской гавани надо и ухо держать востро, и глазами не хлопать. Воры в этом главном коринфском порту славятся на весь Пелопоннес — чуть зазеваешься, и забудь о том, что буквально только что на твоём поясе висел увесистый кошелёк.
— А как они перед нами расступались! — припомнил со смехом Серёга, — Прямо как перед царями дорогу очистили!