— Пока жив патрон, которому дано слово, — уточнила Юлька.
— Да, скорее всего, именно так они и договорились. Масинисса ещё не стар и может позволить себе подождать.
— Тем более, что не воевать ни с кем другим он Сципиону не обещал, — добавил я, — С теми же гарамантами, например.
— Может быть, — задумчиво проговорил Арунтий, — Пока у него было одно только ополчение, они были ему не по зубам. Но теперь, с настоящим хорошо обученным войском и слонами…
— А оно у него разве хорошо обучено? — усомнился Володя.
— Похуже римских легионов, но достаточно, чтобы справиться с беспорядочной толпой дикарей. Когда-то гараманты были сильны, но за тысячелетие жизни среди дикарей они одичали и сами. У них есть неплохие лучники на колесницах и хорошая конница, но её не так уж много, а их пехота давно уже не воюет строем и вряд ли сможет противостоять нумидийской коннице и слонам. Кое-чему их там, конечно, подучат наши италийцы, которых мы послали к ним, чтобы не выдавать Риму, но много ли толку было от пехоты Сифакса, обученной римскими центурионами? Я бы не рассчитывал на то, что гараманты разобьют Масиниссу. Пусть хотя бы не дадут ему себя завоевать — уже будет неплохо.
— А хороши ли у них шансы отбиться? — поинтересовался Васькин.
— Если будут партизанить на коммуникациях, а не геройствовать в больших сражениях, то отобьются, — рассудил Володя.
— Да, коммуникации у нумидийцев окажутся растянутыми, — согласился я, — Если пехота забаррикадируется в оазисах, а конница с колесницами устроят противнику партизанщину — вполне может сработать.
— А слоны? У гарамантов ведь их, кажется, нет?
— Там, где они будут, они, конечно, рассеют и конницу, и колесницы, но у Масиниссы их не так уж и много. Марку Гельвию в Дальнюю Испанию давал, и мы видели, чем это кончилось. Фламинину в Македонию тоже давал десяток. Для войны с Антиохом у него, кажется, ещё два десятка вытребуют, а новых ведь не просто ловить, их же ещё и дрессировать надо. Будет у него, скорее всего, пара-тройка десятков, вряд ли больше.
— Он захватит несколько мелких оазисов, но взятая в них добыча не оправдает понесённых при этом потерь, и он уйдёт восвояси, — спрогнозировал тесть.
— Всё-таки жаль Эмпория, — посетовала Мириам, — Как вспомню, какие земли там пришлось продать — жалко становится до слёз.
— Радуйся, что вовремя продала, — хмыкнул я, — Сейчас ты не получила бы за них ни гроша.
— Я всё понимаю и благодарна вам с отцом за добрый совет. Но всё-таки жаль…
— Хватит нам и земель в долине Баграды, — махнул рукой Арунтий, — В конце концов, не на экспорте зерна богатеем. Конечно, я бы с удовольствием прикупил земель и на Великих равнинах, но на них ведь тоже позарится Масинисса?
— Да, через десять лет, сразу же после смерти Сципиона, — подтвердила Юлька.
— Тогда, конечно, нет ни малейшего смысла. Пока там построишься, пока всё хозяйство там как следует наладишь, пока та земля окупится и начнёт давать хорошую полноценную отдачу — как раз те десять лет и пройдут. Обойдутся дикари — пусть сами работать учатся. Жаль, конечно, по дешёвке можно было бы сейчас там земли прикупить, а в низовьях Баграды земля дорогая. Низовья ведь останутся за Карфагеном?
— Наши виллы должны остаться, — кивнула наша историчка.
— Но будут у самой границы, — уточнил я, — Сам Масинисса уже не сунется, но набеги разбойничьих банд будут наверняка.
— Значит, у нас десять лет для переноса всех наших дел в Испанию? — Велия не тратила ни времени, ни нервов на пустые эмоции, — Успеем наладить хозяйство там?
— Успеете, — буркнул тесть, которому было куда труднее свыкнуться с мыслью о неизбежных переменах, — Один набег отразили и не самый мелкий. Ещё полезут — ещё отразим.
— Встанем насмерть, ляжем костьми, но отстоим родную Карфагенщину для новых римских хозяев, — стебанулся Володя.
— Не сыпь соль на рану! — чуть ли не взвизгнула Наташка, — Только обжились, только бананы на грядках прижились — я для кого стараюсь, спрашивается?!
— Это те, которые костлявые? — фыркнула Юлька, — Тоже мне, бананы!
— Да, энсета — абиссинский банан. Ну, это не совсем банан, но близкий к нему. Если он приживётся и плодоносить будет, то и настоящий приживётся, когда достанем.
— Так сразу настоящий бы и доставали, а не эту дрянь, которую есть нельзя!