ИВАН: Да, правда, у тебя очень едкий юмор. Но всегда очень конструктивный!
КАТРИН: Значит, я могу остаться на читку?
АРНОЛЬД: Конечно!
КАТРИН: Вы даже не представляете… Я так счастлива, что хочется плакать.
Арнольд протягивает бокал Катрин и Вивиан.
ВИВИАН: (Катрин) Успокойтесь… Вам надо расслабиться, милочка. Выдохните… Вдохните… Надо снять все напряжение которое накопилось в вас. Думайте о космической силе.
КАТРИН: ….?
Катрин и Вивиан уходят в квартиру.
АРНОЛЬД: Я рад тебя видеть, Марион.
МАРИОН: Я тебя тоже. У тебя все тот же лукавый взгляд. Никогда не знаешь, серьезен ты или смеешься над людьми.
АРНОЛЬД: Может быть, и то и другое сразу…
Арнольд дает фужер Марион.
МАРИОН: Ты все так же культивируешь двусмысленность.
АРНОЛЬД: Тебе это не нравится?
МАРИОН: Нет, ты все-таки нисколько не изменился!
ИВАН: Да, к счастью, он не изменился! Десять лет мы ждали его возвращения!
ДАН: Ему нет никакой замены! Ее нет, как это не смешно! Ты знаешь, в нашей профессиональной среде тебя очень не хватало!
АРНОЛЬД: А все из-за кого?
ДАН: Да, из-за кого? А, Жорж?
ЖОРЖ: Это все кинотеатры, дистрибьютеры! Что ты думаешь, Арнольд, мы все сделали, чтобы можно было снова снимать фильмы с тобой, но за эти десять лет все изменилось. На главные роли теперь берут манекенщиц, знаменитых спортсменов, телеведущих… Все тонет в миллионе спецэффектов! Они снимают, и куда все это идет? Прямо в пропасть! В никуда!
ИВАН: То, что ты говоришь, правда. Но в то же время кино обновляется, растет осознание того, что зрители — не ошибаются, ты не можешь их одурачить… Чего хотят зрители, так это настоящую историю с настоящими артистами.
ЖОРЖ: И с настоящим режиссером!
ИВАН: (Арнольду) И все это потому, что ты сегодня празднуешь свой триумф в театре. Мы пробили брешь в этой стене, я могу позволить себе это сказать! Но ты никогда не должен был покидать сцену!
АРНОЛЬД: У меня не было выбора.
ИВАН: Признайся, что все-таки ты сам выбрал для себя изгнание.
АРНОЛЬД: Не по — настоящему!
ДАН: В конце концов, это все в прошлом… Не будем поминать старое.
АРНОЛЬД: А почему бы не поговорить о прошлом? У нас столько общих воспоминаний, и хорошего, и плохого, и очень плохого!
Вивиан и Катрин возвращаются на террасу.
КАТРИН: Мууу — оооо — эээээ
ВИВИАН: Надо, чтобы шло прямо из живота! Муууу — ооооо — ээээээ, подбородок ниже, расслаблен. Мантра… Тантра… Панда… Сон… Сын… Сыр…
ДАН: Вивиан!
ВИВИАН: Я показываю ей маленькое упражнение на расслабление. Я научилась этому, когда играла Федру.
АРНОЛЬД: Это правда, ты была хороша в «Федре». Ты помнишь, Марион? Мы пошли в театр вместе смотреть, как играет Вивиан. Боюсь, тебе не очень понравилось…
МАРИОН: Извини меня, Вивиан, но мне тот спектакль показался слегка смешным.
ВИВИАН: Достаточно было прочитать рецензии, которые вы написали на следующий день! Я была настолько подавлена, что в тот же вечер проглотила тонну таблеток.
АРНОЛЬД: Ты все еще громишь фильмы, которые продюсирует Дан?
МАРИОН: Не всегда!
ДАН: Но часто!
МАРИОН: Побольше снимайте хорошие фильмы, и у вас будет хорошая критика!
ДАН: Я работаю не для критики!
ИВАН: Дети мои, подождите, вы что, думаете, что это подходящий момент начать диспут?
ДАН: Хороший фильм не идет в трех залах для артхауса с говенным сюжетом!
МАРИОН: А разве сюжеты ваших фильмов настолько увлекательны?
ДАН: Они может быть и не увлекательны, но они популярны! Да, я снимаю кино для публики! Все что публике нужно — это веселиться! Тем более в наше время, когда на дворе кризис, людям нужны смех и веселье!
ВИВИАН: Дан, ты монополизировал нашу беседу…
ДАН: Ах, ты страдаешь, потому что мы не говорим о твоей актерской карьере! О твоей Федре. «Я здесь остановлюсь, Энона, на пороге …» Единственный высококультурный спектакль, который я спродюсировал, провалился! Надо было видеть режиссуру! Федра ездила на велосипеде, в резиновых сапогах и плаще Супермена, и кричала: «Я обессилела. Меня не держат ноги!» Да, мадам критикесса, я убил Расина, я оскорбил вонючих театральных интеллектуалов, которые увидели в моем творении сплошную вульгарность! Прости меня, Арнольд, за эти ругательства, но этот высококультурный эпизод мне стоил 12 миллионов евро и девять месяцев в психиатрической клинике в Женеве! Расин, Мольер и остальные классики пусть катятся сами знаете куда!