– Вы что – не видите? Ребёнок кушает! Пускай сначала доест!
– Вот-вот! – забилась жена профессора, как рыба в железной сетке. – Тортовая зависимость! Булимия!
– Жрёт с утра до вечера! – добавил муж жены профессора.
Доктор жизнерадостно распахнул халат, и стало видно, что он совсем не толстый.
Всё его тело было обмотано трубочками, которые шли от непонятных контейнеров с непонятным наполнением. Доктор весь обмотался трубками, как мой папа хвостом.
Стало ясно, почему доктор казался упитанным. У него под халатом был толстый слой войлока, а под ним, в мягких плоских контейнерах, на животе, на спине и на худых боках висели… тортики! Не традиционные, не в коробках, а в виде полуфабрикатов – сухих бисквитных крошек, нескольких видов кремов – заварных и масляных, а также в виде ликёрной пропитки, которая тоже была нескольких видов.
От контейнеров к большому клеёнчатому слюнявчику шли трубочки разного цвета.
Наконечники трубочек были снабжены металлическими колпачками, а те, в свою очередь, крепились к большой магнитной бляхе, расположенной там же, на слюнявчике. Снять халат, надеть скафандр – и готов космонавт к полёту!
– А войлок зачем? – удивился профессор.
– Для звукоизоляции. Крошки всасываю легко, без проблем, а тяжёлые крема приходится подкачивать насосом. Шум насоса, к вашему сведению, нарушает аппетит!
Образовалась пауза, которой доктор не преминул воспользоваться.
– Так что же это получается, а? Я тоже даун, раз торты люблю?! Да, и у меня тортовая зависимость имеется, но это ещё не повод сдавать человека на лечение.
Жена моя тоже пыталась меня сдать, но у неё ничего не вышло. И у вас ничего с этим делом не выйдет, даже не пытайтесь! Дело ваше безнадёжное, уверяю вас!
Переедание не грех, а слабость! Вот! Так что, давайте ставить ребёнку другой диагноз, а то я домой спешу, дело к вечеру клонится…
Доктор присосался к нескольким трубочкам сразу, дав понять, что время чая с тортом наступило.
Жена профессора метнулась в кухню – чайник ставить, а профессор схватился за голову.
Порядок! Настала моя очередь фокусами удивлять…
8.
Увидав меня в окне на фоне звёздного неба, одну, без вертолёта и даже без пропеллера на спине, профессор с женой ни грамма не удивились, как это я оказалась на подоконнике третьего этажа, да ещё и со стороны улицы. Мой фокус, по сравнению с докторским, их совершенно не потряс. Они не расстроились, а наоборот, стали дико радоваться (снова показушно, чисто для соседей), что у них теперь снова два дауна, две кровиночки, так что нечего мелочиться и разбазаривать детей по интернатам!
Доктор удалился, на дорожку затянувшись тортиком из трубочек и наспех допив чай.
Он не любил, когда портили аппетит шумовыми эффектами.
Меня с Димулей тут же отправили спать.
Димуля засопел уже через минуту, а я всю ночь ворочалась, думала, как дальше поступать. Как хорошо, что я проверочный вылет сделала! А то бы вернулась – и на тебе, братишки нету.
Бросать каждый раз ребёнка одного, с кровожадными профессорами, было глупо. А не летать по институтам, не разыскивать папин гэджет – чревато. Папа мог не понять.
С другой стороны, профессор по своему недоумству столько полезных гэджетов уничтожил, что и этот мог спокойно выбросить, поломать, подарить, отдать даром…
Чёрт! Как же он, хотя бы, выглядел, этот крутой переводчик мыслей?
Нет, думаю, не полечу я больше по лабораториям, а то из-за какого-то паршивого аппаратишки потеряю брата. Пусть папа думает, что хочет, а я скажу ему, что дебильный профессор этот переводчик американцам продал. Пускай в Америку меня шлёт, внедряться в штатовскую семью учёных. Кстати, я в Америке никогда была.