Вбегает ГЕМОН.
ГЕМОН /кричит/. Отец!
КРЕОН /бросается к нему, обнимает его/. Забудь ее, Гемон! Забудь ее, мой мальчик!
ГЕМОН. Ты обезумел, отец!
КРЕОН /сжимая его еще крепче/. Я испробовал все, чтобы спасти ее, Гемон. Я испробовал все, клянусь тебе! Она не любит тебя. Она могла бы жить. Но она выбрала безумие и смерть.
ГЕМОН /кричит, пытаясь вырваться/. Но, отец, ты слышишь, они уводят ее! Не дай им увести ее, отец!
КРЕОН. Теперь она заговорила. Все Фивы знают, что она сделала. И я вынужден ее казнить.
Пауза. Они стоят лицом к лицу; смотрят друг на друга.
ХОР /приближаясь к ним/. Нельзя ли что-то придумать: сказать, что она лишилась рассудка, посадить ее в тюрьму?
КРЕОН. Люди скажут, что это неправда. Скажут, я спас ее потому, что она невеста моего сына. Я не могу.
ХОР. Нельзя ли выиграть время, заставить ее завтра бежать?
КРЕОН. Толпа уже знает все, беснуется вокруг дворца. Я не могу.
ГЕМОН. Что значит толпа, отец? Ведь ты властелин.
КРЕОН. Я властелин, пока не издал закон. А потом - нет.
ГЕМОН. Отец, но я твой сын, ты не допустишь, чтобы ее отняли у меня!
КРЕОН. Нет, Гемон. Нет, мой мальчик. Мужайся! Антигона не может больше жить. Антигона уже покинула всех нас.
ГЕМОН. Неужели ты думаешь, что я смогу жить без нее? Неужели ты думаешь, что я примирюсь с этой вашей жизнью? Жить без нее все дни с утра до вечера? Жить без нее среди вашей суеты, болтовни, ничтожества?
КРЕОН. Тебе нужно примириться с этим. Каждый из нас в один более или менее грустный день, рано или поздно, должен примириться с тем, что станет мужчиной. Для тебя этот день настал сегодня... И вот ты в последний раз стоишь передо мной, как маленький мальчик, со слезами на глазах, с сердцем, полным муки... Но когда ты отвернешься, когда переступишь этот порог, все будет кончено.
ГЕМОН /слегка отступает; тихо/. Все уже кончено.
КРЕОН. Не осуждай меня, Гемон. Не осуждай меня и ты тоже!
ГЕМОН /вглядываясь в него, внезапно/. Тот могучий бог, воплощение силы и мужества, который брал меня на руки и спасал от чудовищ и теней, неужели это был ты? Неужели это ты в те славные вечера при свете лампы показывал мне книги в своем кабинете и от тебя исходил тот манящий милый запах?
КРЕОН /смиренно/. Да, Гемон.
ГЕМОН. И все заботы, вся гордость, все книги о подвигах героев, - все нужно было только для того, чтобы я пришел вот к этому? Стал мужчиной, как ты говоришь, и был бесконечно счастлив, что живу?
КРЕОН. Да, Гемон.
ГЕМОН /внезапно вскрикивает как ребенок, бросаясь в его объятия/. Отец, это неправда! Это не ты, это произойдет не сегодня! Нас обоих еще не приперли к стенке, когда выбора уже нет, и надо сказать "да". Ты еще всемогущ, как и в дни моего детства. Умоляю тебя, отец, сделай так, чтобы я мог восхищаться тобой! Я слишком одинок, и мир слишком пустынен для меня, если я не могу больше восхищаться тобой.
КРЕОН /высвобождаясь из его объятий/. Ты слишком долго восхищался мной. Посмотри на меня! Это и значит стать мужчиной - взглянуть однажды прямо в лицо своему отцу.
ГЕМОН /вглядывается в него, потом отступает с криком/. Антигона! /Убегает./
ХОР /идет к Креону/. Креон, он выбежал как безумный!
КРЕОН /стоит неподвижно, глядя прямо перед собой, куда-то вдаль/. Бедный мальчик, он ее любит.
ХОР. Креон, надо что-что сделать!
КРЕОН. Я больше ничего не могу.
ХОР. Он ушел, смертельно раненный.
КРЕОН /глухо/. Да, мы все смертельно ранены.
Входит АНТИГОНА, подталкиваемая СТРАЖНИКАМИ.
АНТИГОНА. Значит, это ты?
СТРАЖНИК. Что - я?
АНТИГОНА. Последнее человеческое лицо, которое я вижу.
СТРАЖНИК. Надо полагать.
АНТИГОНА. Дай, я посмотрю на тебя...
СТРАЖНИК /отходит от нее, смущенно/. Ладно, смотри.
АНТИГОНА. Это ты тогда задержал меня?
СТРАЖНИК. Да, я.
АНТИГОНА. Ты сделал мне больно. В этом не было никакой нужды. Разве было похоже, что я убегу? Сколько тебе лет?
СТРАЖНИК. Двадцать девять.
АНТИГОНА. У тебя есть дети?
СТРАЖНИК. Да, двое.
АНТИГОНА. Ты их любишь? Давно вы стражником?
СТРАЖНИК. С тех пор, как кончилась война. Я был сержантом и остался на сверхсрочной.
АНТИГОНА. Чтоб стать стражником, нужно быть сержантом?
СТРАЖНИК. Вообще-то да. Или хотя бы служить в спецкоманде. Но когда становишься стражником, теряешь чин сержанта. К примеру, ежели я встречу рядового из новобранцев, он может не козырять мне.
АНТИГОНА. Вот как!
СТРАЖНИК. Да, заметьте, обычно они все же козыряют. Новобранцы знают, что стражник - не нижний чин. Ну а платят что нам, что спецкоманде одинаково, и каждые полгода полагаются наградные - выплачивают жалованье сержанта. Зато стражник пользуется другими выгодами. Квартира, отопление, пенсия, наградные... Словом, стражнику, особенно ежели у него есть жена и дети, живется лучше, чем сержанту-кадровику.
АНТИГОНА. Вот как!
СТРАЖНИК. Да. Вот почему сержанты со стражниками на ножах. Видали вы, как сержанты воротят нос от нас, стражников? У них есть большое преимущество, их быстрее повышают в чинах. В известном смысле это верно. У нас, конечно, продвижение по службе идет медленнее, труднее, чем в армии. Но вы не должны забывать, что бригадир у стражников - это совсем не то, что старший сержант в армии.
АНТИГОНА /прерывает его./ Послушай...
СТРАЖНИК. Да.
АНТИГОНА. Я сейчас умру.
СТРАЖНИК не отвечает. Пауза. Он ходит взад и вперед.
СТРАЖНИК /через некоторое время снова начинает рассуждать/. С другой стороны, положение стражников кое в чем, пожалуй, лучше, чем сержантов-кадровиков. Стражник - солдат, но в то же время он некоторым образом государственный служащий...
АНТИГОНА. Как ты думаешь, умирать больно?
СТРАЖНИК. Не могу вам сказать. На войне те, кто был ранен в живот, сильно мучились. А я ни разу не был ранен. И это даже помешало моему повышению в чине...
АНТИГОНА. Какую смерть они выбрали для меня?
СТРАЖНИК. Не знаю. Мне кажется, как будто говорили, что Вас...
АНТИГОНА. Совсем одна...
СТРАЖНИК /закладывая табак за щеку/. Тяжеленько там будет нести караул. Сначала собирались послать солдат. Но, по последним слухам, как будто поставят опять стражников. Они, мол, все вытерпят! Не удивительно, что некоторые стражники завидуют сержантам-кадровикам...