Свет не меркнет.
Неужели он жив? Иисус Сладчайший, я готова уверовать в тебя, если мой вамп окажется жив.
Выйдя из душа, я надела абсолютно попсовый, но удобный домашний костюм из лилового бархата, собрала волосы в пучок на макушке и на этом закончила с наведением красоты — мысли мои витали очень далеко от столь прозаических дел. После я спустилась на кухню, чтобы позавтракать, и к немалому удивлению увидела за столом отца, уже одетого в темно-серый строгий костюм.
- Доброе утро. Не спится, родная?
- Доброе утро, - я прошла мимо Патрика Аддерли, коснувшись его плеча, и села на стул рядом. - Да, что-то самочувствие… не очень.
С благодарностью я посмотрела на стол, заботливо накрытый миссис Честер. Омлет с беконом, сэндвичи с сыром, медовые тосты, фруктовый салат, апельсиновый сок и кофе, разумеется.
Отец отложил свой iPad, на котором читал новости, и внимательно посмотрел на меня.
- Что-то случилось?
Я пожала плечами.
- Просто Морис пропал и, возможно, он уже мертв, а так все просто великолепно.
Аромат кофе просто божественный, и я налила себе большую чашку.
- На самом деле, случилось.
Отец прищурился и склонил голову к плечу, давая понять, что готов слушать.
Вздохнув, я рассказала ему о вчерашней встрече с Мими и Кэрри. С каждым словом Патрик Аддерли все больше напоминал мраморную статую, застывшую со сцепленными у подбородка руками.
- В общем, у нее сложилось такое впечатление.
Не зная, что еще сказать, я сделала большой глоток кофе.
- И она права.
***
Слова эти прозвучали жутко — будто хруст ломающихся костей.
- И… кто же я тогда?
- Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. Сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им, - медленно, гипнотически размеренно произнес отец.
Стихи из Бытия. Книга Книг.
Отец коснулся моей руки, и все встало вдруг на свои места. Защита, о которой говорил Морис. Изображение ангела, стоящего с мечом у врат Рая, на картине, которую так любит отец.
Кровь этого ангела в наших венах?
Меня стала бить дрожь, и я не могла произнести ни слова. Отец молча обнял меня и прижал к себе. Не знаю, сколько мы сидели так, но лед внутри, кажется, начал таять.
- Я должен был сказать об этом раньше. Именно эта кровь причиной тому, что погибла твоя мать. И тому, что исчез Морис.
Я сжала руки так, что на ладонях остались отметины от моих острых ногтей.
- Что ты имеешь в виду?
- Это было неверно. Это была ошибка — трахаться с человеческими женщинами, - спокойно пояснил отец, дабы у меня не осталось сомнений в том, что именно оказалось «неверным». - Каждый из потомков от этих союзов, отдавший свое сердце не Господу, а земной любви, обречен потерять ее.
Я отстранилась.
- Ты знал об этом — и все равно женился?
Отец кивнул.
- И твоя мать знала. Я не вправе был скрывать от нее опасность. Но она была очень смелой женщиной, - губы Патрика Аддерли тронула печальная, холодная улыбка. - Марион считала, что мы сможем обмануть судьбу — одна из ее прародительниц была последней настоятельницей монастыря Ноннесетер в Осло. Анникен, по преданию, горела огнем истинной веры, но она не смогла уберечь обитель. Во времена Реформации камни стен монастыря использовали для постройки казарм, и это, очевидно, оскорбило Пречистую. Без Ее благословения род стал слаб, молитвы Анникен не отвели беду, и твоя мать… она погибла.
- Ну эта Пречистая Дева и…
- Морган, следи за языком.
Я помассировала виски, пытаясь унять пульсирующую боль.
- Окей. Итак, что мы имеем. Моя мать умерла из-за гребанной высочайшей ревности. И Морис, предположительно, мертв по той же самой причине. Я ничего не упустила?
Отец, взяв медовый тост, отрицательно покачал головой.
- Я бы расставил акценты немного по-иному, но в целом — все правильно.
Взгляд Патрика Аддерли смягчился, и он вновь обнял меня за плечи.
- Родная, именно поэтому я не хотел, чтобы ты привязывалась к Морису. Знал, чем это грозит.
Я задумчиво прикусила губу.
- Не он, так кто-то другой.
Отец вновь улыбнулся, и в этой улыбке я увидела горечь.
- Нет. Истинный — один, остальные — только тени.
Мне не было нужды отвечать. Я уже и сама осознала, насколько сильно увязла в янтаре этих глаз.
- Родная, мне жаль, что тебе приходится проходить через подобное, - мягко сказал отец, и его губы коснулись моего виска. - Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Знаю. Да, рана затянется, но шрамы останутся навсегда. Это стоит просто пережить.