Нравственное взаимопонимание в межличностных отношениях зависит от многих индивидуальных черт характера, темперамента общающихся, их импульсивности, эмоциональности, легкости, с какой они вступают в контакты, и т. д. Однако глубина и устойчивость морального резонанса и сплоченности людей прямо невыводима из этих психологических качеств – она производив прежде всего от складывающейся в их взаимоотношениях системы ценностей, моральных ориентации и самооценок. Психологи, например, установили, что человек, обладающий чувством собственного достоинства, самоуважением, основанным на моральных самооценках, реже и менее болезненно переживает одиночество, чем те, у кого понижено чувство самоуважения. Последние чаще стремятся отгородиться от окружающих, подсунуть им какую-то одну, ролевую маску, они чаще ощущают собственную неполноценность, незначительность и поэтому нередко не идут на близкий контакт с другими людьми, «используя» их как временные «объекты» своих интересов и потребностей.
В. А. Сухомлинский писал, что «самое главное – развивать… внутренние силы, благодаря которым человек не может не делать добра, т. е. учить сопереживать»1.
1 В. А. Сухомлинский о воспитании, с. 226.
Эта связь двух явлений нравственной жизни – «не могу не делать добра» и «сопереживать» – поистине удивительно проникновенна и емка. Сопереживание, особенно нравственное, наиважнейший нравственно-психологический фактор сплоченности, взаимопонимания людей. Настанет, наверное, время говорить даже об «искусстве сопереживать», которое надо воспитывать- в людях и высоко ценить в межличностных отношениях. Народная мудрость давно гласит: когда хочешь узнать цену человека, поставь его перед чужой радостью или чужой бедой – и не ошибешься, увидишь, что он за человек. Будет он радоваться вместе с чужой радостью или зальется желчью черной зависти? Будет он горевать над чужой бедой или злорадствовать? Или пройдет равнодушно – и мимо чужой радости, и мимо чужой беды,- раз она для него чужая?
Без нравственного сопереживания не понять ни чужой беды, ни чужой радости. Великодушие, взаимопомощь, сочувствие, даже сострадание – реализация всех этих требований морали коллективизма невозможна без сопереживания, заинтересованности в судьбе каждого человека. Мысль о том, что мучения одного человека недоступны для понимания другого, даже самого близкого, не просто неверна, она вредна как пессимистическая, психологическая закваска личного одиночества. В самом крайнем выражении – в человеконенавистническом оправдании собственного эгоизма и своеволия – она может служить «оправданием» холодной жестокости, равнодушия, пренебрежения к другому человеку.
Вместе с тем чрезмерное внимание к собственным огорчениям, неудачам, любование собственным страданием от них (еще Ф. Достоевский устами своих героев провозгласил рассуждение о том, «как сладко иногда пострадать») может заслонять от человека то дело, которым он занят, смысл тех взаимоотношений, в которые он вступил с другими людьми. Человек, который бережно пестует свою беду, будет всегда непростительно снисходителен к самому себе и наверняка будет (как «страдалец», имеющий на то «право»!) жесток, эгоистично требователен к окружающим, в том числе близким, людям.
Критическая нравственная самооценка, умение производить ее несмотря на все утешительные самооправдания, которые подсказывает человеку себялюбие,- непременное условие подлинного морального резонанса с другими людьми, а значит., и взаимопонимания. Коммунистическая мораль недаром требует от коммуниста самокритичности. Это не просто сугубо «партийное» требование, как это иногда думают, а преломление важнейшего нравственно-психологического принципа марксистской этики в конкретной практике общественных отношений. Когда-то К. Маркс мечтал о том гуманном времени (коммунизме), когда социально-нравственные санкции против собственных проступков окажутся полностью в руках самой личности, будут предписываться ей только собственным судом долга и совести. Он писал: «…при человеческих отношениях наказание действительно будет не более как приговором, который провинившийся произносит над самим собой… В других людях он, напротив, будет встречать естественных спасителей от того наказания, которое он сам наложил на себя…»1.