Когда Шаман собирался уходить, к нему подбежал озабоченный Толстяк:
- Только сообщили: у "Сапфира" Быка забрали. Сам Литвинов закрутил...
- За что?
Толстяк пожал плечами.
- Выясни за что. И Начинай отмазывать.
* * *
Гражданин Плотников по кличке Бык сидел в камере номер три изолятора временного содержания. Он был здесь впервые. Хватали его многократно, доставляли в ближайший райотдел, какое-то время мурыжили - и отпускали.
Бык ошарашено осматривался. Три метра в ширину и пять в длину. Справа вдоль стены сплошные деревянные нары, отполированные до лакового блеска телами его многочисленных предшественников. Постельные принадлежности здесь не выдавались. Сзади толстая, обитая железом дверь, впереди зарешеченное, закрытое "намордником" и густо заплетенное проволокой окно, почти не пропускающее ни света, ни воздуха. Бетонные стены покрыты грубыми ноздреватыми наплывами. Все. Он шагнул вперед, в углу нар что-то шевельнулось. Нет, не все. Тщедушный замызганный мужичонка лет сорока пяти. Сокамерник. Возможно, "наседка".
Бык еще раз осмотрелся.
- А хезать куда?
- Так выводят три раза в день, - пояснил сосед. - Приспичит, постучишь, может, лишний раз выведут.
- А могут не вывести?
- Могут. Лишний раз не положено.
- Куда ж тогда?
Сокамерник вздохнул.
- Тогда, милок, только в штаны. Потому как в хате оправляться нельзя...
Мужичонка подполз поближе, вгляделся.
- А у тебя с животом неладно?
- Нормально...
- Чего ж этим интересуешься? Главнее всего, что ль?
И правда! Бык повалился на нары.
"Вот суки! Чего ж это они так осмелели? И мартышка белобрысая, и ухажер, и халдеи... И Ленка с этажа... На очняках внаглую идут, не собьешь, на испуг не возьмешь... Что-то здесь не то", - лихорадочно размышлял он.
- Слышь, мужик! А сколько здесь держат?
- Когда как, - охотно объяснял сосед. - Когда три, когда десять.
- А потом что?
- Ясное дело - в изолятор везут. В тюрьму.
- Как в тюрьму? - взвился Семка. - А выпускают когда?
- Ну даешь! Отсадишь срок - тогда и выпустят.
"А ведь действительно, этот мент, Крылов, так и сказал: на этот раз не выкрутишься, под суд пойдешь и на всю катушку получишь..."
Бык заколотил громадным кулаком по нарам. Раздался глухой гул.
- Суки! Неужели из-за этой бляди срок мотать! И зачем она мне сдалась!
- Ты что, снасильничал кого? - строго спросил сосед.
- Прошмандовку одну трахнул во все дырки! А она заявила!
- Это плохо.
- Еще бы не плохо! Ну да ей пасть заткнут...
- Насильничать плохо, - с осуждением сказал сокамерник и отполз обратно в угол.
От неожиданности Бык даже осекся.
- Чего? Ты что, прокурор? Почему "плохо"?
- Да потому, что в дому люди таких не любят, - неохотно отозвался мужичонка.
- А если я тебе сейчас башку расшибу? - угрожающе прогудел Бык.
- Здесь мы вдвоем, твоя сила, - смиренно произнес мужичонка. - А когда в дом придем, люди нас рассудят...
- Трекнутый какой-то! Какой дом, какие люди?
- Попал, а не знаешь. Тюрьма - дом, а живут в нем люди, - объяснил курьер Гангрены. Он нес малевку, напрямую касающуюся Быка и определяющую его дальнейшую судьбу. - Тяжело тебе придется...
- Ты за меня не беспокойся! Меня дружбаны отсюда вытащат! А если и попаду в тюрьму - что мне кто сделает? Срал я на твоих "людей"! Всем кости поломаю!
Сосед тяжело, с осуждением, вздохнул и ничего не сказал. Бык бушевал еще долго, но мужичонка не обращал на него никакого внимания. И за семьдесят два часа, что они просидели бок о бок, не произнес больше ни единого слова.
Бык не зря надеялся на помощь друзей-приятелей. Известие о том, что его задержали за изнасилование, вызвало в бригаде бурю возмущения. Если бы он замочил кого-то попьянке, лопухнулся с "пушкой" - тогда хоть понять можно... Но за бабу, которая для того и предназначена! Мало ли что у нее не спросили! Если каждую спрашивать... И эта рука имела наглость заявить!
- За это проучивать надо! - негодовал Пинтос - правая рука бригадира. - Я ей всю рожу порежу!
- Давай лучше ее "на хор" поставим, - предложил Голяк. - Отдерем всей бригадой и бутылку в манду забьем!
Идея понравилась.
- И эту, этажную, Ленку - тоже!
- Годится!
Адреса потерпевшей и свидетелей были известны. Их вычислили без особых ухищрений - простым наблюдением за зданием РУРПа, куда привезли Быка. Смотришь, кто зашелвышел из гражданских, а когда рожи знакомые, еще проще, "глаз" следом пустил - тот и довел до самого дома.
Начать решили с заявительницы - она, как-никак, главная фигура, да и посимпатичней Ленки.
Подогнали к дому тачку, стали ждать. Пинтос за рулем, Голяк на заднем сиденье, Слон гуляет у подъезда.
Вдруг подкатывает обшарпанный "жигуль", выходит двухметровый, коротко стриженный мордоворот с ментовскими глазами, осматривается - и прямиком к ним.
- По Семке соскучились? - спрашивает с издевкой и улыбается. - Что-то быстро. Ему лет пять париться...
И вдруг, перестав улыбаться, гавкает:
- Пошли на хер! Еще раз увижу - всех продырявлю!
А у самого "пушка" в кармане прыгает.
Делать нечего, отъехали, издали смотрят.
- Зверь! - Слон поежился. - Видно, из литвиновских...
- Ничего, - успокоил Пинтос. - Просто так он шмалять не станет. И круглые сутки с ней не будет. У них людей не хватает.
Через несколько минут охранник вывел Ковалеву, посадил в машину и отвез в больницу - она врачом работает. А сам сел в коридоре и смотрит по сторонам.
- Чего ему на глаза попадаться, только морду набьет, - Говорит Голяк. - Давай лучше за Ленкой сгоняем.
Приехали в гостиницу, а ее нет! Уволилась. Куда пошла - не знают. Домой - нету! Спрятали, суки.
- Поехали пообедаем, - предложил Пинтос. - А вечером к врачихе домой.
СОБР, как и предполагал Литвинов, оказался не в состоянии обеспечить круглосуточное прикрытие всем объектам. И территориалы отказались, мол, мы не можем просто так пост держать. Людей не хватает улицы патрулировать. Пусть звонит, если что...
После работы охранник привез Ковалеву домой, проводил в подъезд, завел в квартиру.
- Дверь лучше бы железную поставить, - посоветовал он. - Ну ничего, запритесь на все замки, если что - звоните. Не будут же они дверь ломать! Наши быстро приедут... - И попрощался: - До завтра без меня не выходите...