Первый шаг в сторону установления аппаратной защиты копирайта был сделан в декабре 2000 года; эта инициатива называлась CPRM – Content Protection for Removable Media. Крупные железячные компании – Интел, IBM, Мацушита и Тошиба – разработали механизм, который (при условии его повсеместного распространения) запретит считывание защищенной копирайтом информации с хард–диска и других носителей. Технология эта была изобретена по следам (и по аналогии) с CSS – аппаратной защитой содержания DVD–дисков, разработанной теми же компаниями.
Предполагалось, что все содержание диска будет отныне защищено непробиваемым криптографическим алгоритмом, а доступ к этому алгоритму будет только у лицензированных программ. Дизассемблирование лицензированных программ легко предотвратить, поселив их на том же самом зашифрованном диске. В результате, содержимое диска будет недоступно его владельцу, или доступно только при выполнении определенных условий (скажем, можно потребовать оплаты каждого обращения к диску – эта схема, отчасти реализованная в новейших продуктах Microsoft, называется pay–per–view). О Линуксе и вообще программах с открытым исходным кодом говорить здесь не приходится – наличие таких программ сделает всю систему абсолютно бессмысленной.
Разумеется, никто в здравом уме ставить у себя такую штуку не будет. Идея состояла в том, что будут приняты законы, которые запретят (или по крайней мере серьезно затруднят) производство носителей, которые не поддерживают CPRM; тем самым выведя нормальные хард–диски из обихода. Подобным образом в середине 1980–х были де–факто запрещены DAT–магнитофоны, как устройства, которые могут быть использованы в целях нарушения копирайта (на эти самые магнитофоны был положен налог в несколько сотен долларов, которые выплачивались в пользу крупнейших издательских корпораций).
Инициатива эта с треском провалилась. На трупе CPRM вырос гораздо более успешный проект – SSSCA, Security Systems Standards and Certification Act; сейчас считается, что CPRM был чем–то вроде прощупывания почвы, заведомо проигрышного гамбита с целью выяснить реакцию населения на подобные меры.
Реакция была выяснена и найдена приемлемой. В августе 2001 года, сенаторы Холлинз и Стевенс (оба щедро проплачиваемые Голливудом и контент–корпорациями) предложили проект нового закона, Security Systems Standards and Certification Act. Закон этот гласит: «Незаконно производить, импортировать, предлагать публике и любым образом распространять любое интерактивное числовое устройство, которое не использует встроенные сертифицированные DRM (Digital Rights Management) защитные технологии.»
DRM будет делать то же самое, что и CPRM: предотвращать несертифицированный доступ к диску, CD–R приводу, монитору и любой другой компьютерной периферии. CPRM (поддерживаемый последними версиями Windows) будет, видимо, лишь одной из всего спектра мер, обеспечиваемых DRM.
Незаконным (и физически, без взламывания защиты, невозможным) окажется не только выкладывание чего бы то ни было в Интернет, но и копирование любого защищенного копирайтом материала для своего употребления или для архивных целей. Здравствуй, Адоб Ебук, с Алисой в Стране Чудес, которую запрещено копировать и читать вслух. Исключение (хи–хи) составят записи радио– и телепередач, осуществленные с целью посмотреть их в более удобное время. Разумеется, SSSCA поставит вне закона Линукс, FreeBSD, и вообще любую систему с открытым кодом.
Чтение SSSCA в Сенате было назначено на 25 сентября 2001 года, но из–за событий 11 сентября его отложили. Эксперты предсказывали, что законопроект пройдет Сенат на «ура» и застрянет в Конгрессе. С другой стороны, SSSCA имеет за плечами мощную поддержку крупнейших лоббистов, среди них Диснея, которому покамест удавалось провести через законодателей все желательные для него законы. Спонсор закона сенатор Фриц Холлинз возглавляет комитет по коммерции, один из наиболее влиятельных сенатских комитетов; по негласной сенатской иерархии, он находится где–то на самом верху пирамиды.
Решающей здесь является позиция гигантов софтвера; в первую очередь, монополиста Майкрософт, так наглядно продемонстрировавшего абсолютный контроль над законодателями и президентской администрацией. В настоящий момент, Майкрософт не поддерживает предложение сенатора Холлинза. С другой стороны, весной этого (2002) года, Майкрософт реализовал (пока официально не утвержденный) Digital Rights Management и оформил патент на Secure PC – еще одну реализацию целиком закрытой компьютерной архитектуры. Не исключено, что недостаток энтузиазма в реакции Майкрософт на SSSCA – просто попытка оттянуть время, чтобы оказаться на этом рынке не с пустыми руками.
Доказательством любого тезиса является частое его повторение. Метафорическое отождествление пиратства и международного терроризма стало настолько общим местом, что и сам Майкрософт, наверное, верит, что основной источник финансирования Бен–Ладена – Интернет–порнографы и компутерные пираты. И на фоне продолжающейся истерики, принять SSSCA, объявив его законом по борьбе с компьютерным пиратством и Интернет–терроризмом будет проще простого. Все в руце Уилльяма Гейтса III–го, Князя мира сего, самого богатого человека на Земле.
Аппаратная «защита», вшитая в компьютер по SSSCA, выразится, видимо, в очередной версии системы Microsoft Windows, снабженной «защитой» и безальтернативно встроенной в компьютер на уровне каких–то железок. Как водится, она сделает компьютер гораздо медленнее и дороже. Немедленно найдутся умельцы, способные (путем вынимания половины частей и замены их на детали от пылесоса) превращать компьютер в знакомый нам всем PC–compatible; эта деятельность будет объявлена федеральным преступлением, по аналогии с переделкой полуавтоматического оружия в автоматическое. В Китае будут производиться старорежимные Пентиумы с Линуксом и всеми причиндалами; все остальные страны, под давлением WTO, примут законодательство, аналогичное американскому, хотя в половине стран третьего мира таки будут продаваться китайские импортные пентиумы, наряду с пиратскими дисками, детской порнографией и «Поваренной Книгой Анархиста».
Вопрос копирайта – это вопрос свободы и вопрос власти. Властны ли мы оперировать как нам хочется реальностью современного мира, транслируемой для нас по каналам электронных медиа? Или, может быть, реальность является частной собственностью, защищена торговой маркой, и мы не сможем называть вещи своими именами даже в частных разговорах? Имеет ли нищий учитель–энтузиаст право скопировать у своего соседа нужную ему для обучения детишек программу – или, скопировав программу, он немедленно окажется преступник? Если какой–то книги нет в продаже, потому что хозяин копирайта не озаботился ее переизданием – могу ли я выложить эту книгу себе на сайт?
Принятое в Америке и Европе законодательство о копирайте, в рамках доминантной в России этической системы, абсолютно аморально. Давид Торо сказал «В государстве, которое заключает в тюрьму невиновного, место честного человека – в тюрьме». Когда в стране приходит к власти силы, этика которых несовместима с принятой в обществе – общество, по мере своих возможностей, сопротивляется; именно это и называется «гражданское неповиновение».
У русских имеется испытанный десятилетиями способ борьбы с копирайтом, культурной оккупацией и тупым свинством разжиревших бюрократов. Как только то или иное произведение изымается из обращения на основе нарушения «копирайтов», вступает в действие самиздат – запрещенный текст копируется из рук в руки, пока он не станет доступен каждому, в ком жив патриотизм и свобода. Сторонники интеллектуальной собственности, копирайтов, гамбургера и кока–колы могут победить Россию, но для этого им нужно убивать по миллиону жителей не в год, а ежедневно.
А пока Россия жива, о копирайте, на территории, населенной русскими, говорить некому – и не с кем.
Копирайта у нас нет.