Опер кивнул в ответ, сил отвечать у него не было. При повороте ключа на него хлынула волна знакомого запаха: духи Лидии, впитавшиеся в стены, аромат дубового паркета, натертого воском, терпкий дух кофейных зерен, разложенных в небольшие вазочки в шкафах, лесной запах «Шипра», которым пользовался ее муж. От этой смеси, знакомых красных обоев в коридоре, виднеющегося в дверном проеме гостиной уголка плюшевого дивана у него застучало сердце, а к горлу подкатил сладко-горький комок. Участковый тем временем бесцеремонно прошелся по коридору прямо в обуви и исчез за поворотом, который оканчивался кабинетом ученого. Оттуда парень показался с удивленным выражением лица:
– Вы же говорили, лампа мигала, короткое замыкание! Но она даже в розетку не включена!
Обескураженный Гуров прошел в кабинет, с удивлением сам ощупал прибор. Действительно, ее шнур висел черной змеей вдоль ножки стола из отполированного дуба. Вилка болталась внизу. Сыщик несколько раз проверил все элементы, не понимая, как лампа могла мигать в выключенном состоянии. Квартира опечатана с момента смерти Журина, электроприбор даже не включен в сеть, а значит, зеленый свет за тяжелой шторой ему просто привиделся. Участковый тем временем прошелся по всем комнатам:
– Да у них тут и электроприборов кот наплакал, даже телевизора нет. Холодильник отключен, плита газовая, баллон я перекрыл.
Он не смог скрыть изумление, когда вернулся в кабинет и увидел, что сыщик по-прежнему крутит лампу в руках, все пытаясь что-то в ней рассмотреть. Прокашлялся смущенно, потоптался рядом:
– Это… товарищ полковник, я вас в подъезде подожду.
А Гуров вдруг почувствовал напряжение, которое так и вибрировало в голосе парня. Он резко развернулся и спросил:
– Ты чего испугался?
От неожиданного вопроса парень густо залился краснотой, задышал тяжело и прошептал:
– Квартира тут нехорошая.
– Что ты имеешь в виду? – Гуров шагнул поближе.
Высокий и крепкий парень, полный физической силы, явно был очень напуган. Он, то и дело оглядываясь по сторонам, зашептал:
– Говорят всякое, я соседей когда опрашивал после смерти старика, никто не хотел свидетелем идти. Говорят, демоны его мучили, и поэтому он кричать стал по вечерам страшно, а потом помер от мучений. До сих пор они здесь, в квартире, стонут.
– Какие демоны, ты чего несешь?! – от напряжения тяжелого дня Гуров вдруг вскипел и потерял свое привычное самообладание. Опер ухватил участкового за край форменной куртки и процедил: – Как бабка, сплетни собираешь? Огромный как бык, а душонка зайца. Никакие демоны Журина не мучили, понял? Он свою жизнь честно прожил и тихо, только добро людям делал.
– Да я знаю, знаю, – зачастил в ответ участковый, пытаясь вырваться из крепкой хватки мужчины. – Мне соседка их рассказывала. И что помогали всем, на лечение денег давали, на любую просьбу откликались. Только я сам, сам слышал!
Гуров отшатнулся и разжал хватку:
– Что? Говори, что ты слышал!
На лице парня отразились муки раздумий, он явно не знал, чего же больше бояться. Демонов, обитающих в квартире, или полковника, который одним словом может лишить его места в полиции. Он нервно сглотнул и решился на откровение:
– Я не верю в чертей и всякое такое. Но когда меня вызвали на труп, то пошел по этажам для опроса жильцов, ну и свидетелей найти для протоколов. А все отказались, все! Они говорили, старик страшно перед смертью кричал, на весь дом. По вечерам у него выл кто-то очень громко и страшно. Я тоже думал: глупости это все, полный подъезд стариков, вот и навыдумывали! А когда уходил и опечатывал двери, то оно там начало стонать и скрипеть. Я точно слышал! Квартира пустая была, тело уже увезли, там никого не было! Но там кто-то стонал! Не человек, а… а… из другого мира существо. Вы ведь тоже, тоже это видели! Сами сказали, что лампа мигала, а она даже в розетку не включена! Как она могла мигать, кто мог стонать в пустой квартире?! Это демон! Или привидение!
Парнишка испуганно обернулся на огромный портрет Лидии, который с веселой хитринкой смотрел на них со стены. Лев Иванович сжал кулаки. Его голос, спокойный и размеренный, прозвучал будто со стороны:
– Так, ты разговоры эти завязывай. Сам понимаешь, где ты служишь. За такое можно из органов вылететь в два счета.