– Мне эта Америка… А эти кабаки… Во они мне где, – я провел ребром ладони по горлу.
– Конечно, днем и ночью гудеть – надоедят… Почти три тысячи долларов как корова языком слизнула за будильник этот…
– Да вы что! Часы отличные!
– Двух фигурантов убили. Я не знаю, такое вообще когда бывало? Вы не на Книгу рекордов Гиннесса нацелились?
– Эпоха переломная. Кровавая, – вздохнул я.
Действительно, кровавая. И кровь уже не выглядит так страшно. Несколько лет назад шеф пропесочивание начал бы с убиенных фигурантов, а закончил бы денежными потерями. Сегодня трупов с огнестрельными, ножевыми ранениями, разорванных, растерзанных, съеденных – тьма-тьмущая, два лишних ничего не изменят. А вот денег на оперрасходы жалко, как своих.
Все-таки шеф относился не столько к чиновникам, сколько к оперативникам, к тому же был он не слишком большим начальником, знал все и про нашу зарплату, и что в банке, куда меня зовут уже третий год, я буду получать в четыре раза больше, да и вообще все понимал, поэтому сил на угрозы и обещание страшных кар не тратил. Процесс пропесочивания длился недолго и носил характер больше формальный. Под конец Семеныч, посмотрев на нас долгим, укоризненным взором, осведомился:
– Чего, сыщики драные, дальше делать намерены?
– У нас часики есть. За них деньги большие плачены. Грех не попользоваться. По ГИЦу пробьем. Вещь видная. Если была похищена, должна быть в банке данных, – сказал я.
И как в воду смотрел. Вещь действительно была видная. И на самом деле она нашла место в базе данных «Антиквариат» Главного информационно-аналитического центра МВД, где хранятся сведения о похищенных вещах. По всему выходило, что исчезли эти часики во время налета на квартиру Сергея Ивановича Непомнящего. Один из наших оперов принес мне бумагу ближе к следующему вечеру. Хоть какая-то польза от покойного Пельменя, узнали еще об одном налете, совершенном его компанией.
– Видишь? – спросил я Железнякова, хлопая по бумаге.
– Как я вижу, если ответ у тебя.
Я протянул бумагу ему, он прочитал ее и кивнул:
– Теперь вижу.
– Дело числится за УВД Центрального округа. Скажи, кто из нас двоих начальник.
– Ты, – признал неохотно Железняков.
– Верно. Значит, тебе созваниваться с УВД и собирать все материалы по этому налету.
– А тебе руководить?
– Такова жизнь. Кроме того, тебе легче. Ты человек женатый, обязанностей никаких. А у меня дочка во вражьих руках, я ее хотел сегодня повидать. И любовница некормлена.
– Прохиндей, – кратко охарактеризовал меня Железняков и пошел в соседний кабинет прозванивать в Центральный УВД.
А я сел на телефон звонить моей бывшей жене.
– Фирма «Эванс», – послышался на том конце провода мягкий и вежливый до приторности женский голос.
– Мне Надежду Васильевну.
– Одну минуту.
Завоевание капитализма – офисная вежливость. Раньше так отвечали только роботы для справок в кинотеатрах. Сейчас же клерки и секретарши в фирмах. Все правильно: не прогнешься – не продашь.
– Коммерческий директор фирмы «Эванс».
Моя бывшая благоверная кобра тоже может быть вежливой. Когда захочет. И когда на работе.
– Привет, это Алексей.
– Здравствуй. Где ты пропадал?
– Вчера вернулся из командировки.
– Где был?
– В Каракумах… Давай я сегодня возьму из гимназии Котенка.
– Тебе далеко ехать придется.
– Почему?
– Она в Англии. Обмен между пятиклассниками. На четыре месяца.
– Черт вас возьми с вашей Англией! Чего там Котенку делать?
– А чего ей в совке делать? Чего ты опять злишься? Знаешь, каких трудов и денег Володе стоило сделать Котенку этот подарок?
– Отправила мою дочь незнамо куда и еще возникает.
– Кстати, Володя о тебе спрашивал. Хочет проконсультироваться.
– Хорошо. Пусть позвонит мне твой спекулянт.
Муж моей жены, мой бывший приятель по школе и по боксу, хочет меня видеть. Готов главный менеджер уделить время, которое деньги. Я польщен… Ну надо же – отправили мою дочь к спесивым островитянам, чтобы она там училась Россию ненавидеть. Вот торгаши клятые!
Я набрал следующий номер.
– Следственное управление? – осведомился я.
– Да, – ответил густой голос.
– Мне Елену Анатольевну.
– Она в командировке.
– Это Лядов из МУРа. Где она?
– В Костроме.
– Когда будет?
– Завтра выйти на работу должна.
– Спасибо.
Дочка в Англии. Любовница в Костроме. Пустой дом. Вечерняя скука.
– Ты здесь еще, – отметил я, заходя в соседний кабинет, где Железняков собирал портфель.
– Я созвонился с УВД ЦАО. Костя Родин дело ведет. Он меня сейчас ждет.