- А-а-а! - заорал я от нахлынувшего жара, за которым пришел нестерпимый зуд.
Горячая и колючая молния бежала по телу, скапливалась чуть выше живота.
Я ощутил, как она собралась в тугой колючий комок, забилась птицей в клетке. Казалось, еще секунда, и злая магия разорвет грудь. Вырвется на волю, а я останусь лежать там, на клочке мертвой земли, под палящим солнцем, с разорванной грудью.
Но случилось иное. Когда я захотел от нее избавиться, когда проклял мертвецов, колючий ком в груди болезненно рассыпался, острые осколки растаяли, и магия стремительно потекла обратно. Понеслась туда, откуда проникла в меня.
Тела я не чувствовал. Только магию, которая вышла, брызнула из ладоней двумя тонкими голубыми струйками. Они осветили потемневшую поляну, под ними вспыхнула высокая зеленая трава, вылез из мрака мертвый король, но тотчас скрылся. Кто-то простонал...
***
Казалось, я плавал в расплавленном желтом воске. Память возвращалась неохотно. По капле.
Петушиные крики... Скрип половиц... Застывшая на кровати мать... Высокий горб, похожий на огромный вздернутый нос... Цепи, намотанные на кулак... Клок черной земли... Серебристо-голубая молния во мраке...
Горячий золотистый океан играл с моим беспомощным телом. Опрокидывал тяжелые волны, таскал на их гребнях и плевался обжигающими брызгами. То вдруг подбрасывал высоко-высоко, в раскаленный воздух.
Пекло было чудовищным, хотелось снять даже кожу, но я не мог, я принадлежал солнечно-желтому океану, и именно он вершил мою судьбу. Здесь не плавали рыбы, не качались на волнах лодки. Океан был чистым, пустым и глубоким. Он был небом и землей, солнцем и луной. Его горячая вода затекала в уши и в рот, а потом разливалась по телу противной волной теплоты. Океан был внутри меня, он управлял мной, дергал за ниточки, словно кукловод. Но не желал мне зла, в этом я был уверен точно. Наверное, океан был очень одиноким, и поэтому не хотел меня отпускать.
А что это?.. Хорошо!
7
Кап, кап, кап, - на лицо упали прохладные капли, отгоняя жар.
Еще! Пожалуйста, еще!..
Откуда они? Я посмотрел вверх, мысленно требуя спасительных капель. И мои мольбы были услышаны. Голубые точки беспорядочно и густо выступили на золотистом небе, как сыпь на коже.
Океан начал злиться. Загремел волнами, сжал меня крепче.
- Отпусти меня, - умолял я. - Слышишь? Отпусти! Я хочу домой! Хочу к маме.
Океан потащил меня на дно. Капли, словно стрелы, пробивали в нем глубокие дыры, и он старался закрыть их кусочками своего горячего тела, поэтому ослабил хватку.
Я легко всплыл на поверхность. А капли падали и падали. Дырявили золотистую поверхность океана, остужали нагретую кожу, превращались в крошечных крылатых солдатиков. Мечи их рубили океанские щупальца, щиты их ловко отражали летящие брызги. Три маленьких солдатика зависли над моим носом. Прозрачные крылья гнали прохладный воздух, дышать стало значительно легче.
Океан изменился, он стал походить на огромное сито. Изменилась и его власть надо мной. Я уже мог вертеть головой, когда мне удалось заглянуть в проплывшую мимо дыру.
- Мама! - закричал я, но она меня не слышала.
Капли пробили путь к ней, проложили дорожку.
- Мама! - вновь закричал я и ощутил прикосновение ее прохладных рук.
Внезапно океан перевернулся. И я вместе с ним. Солдаты-капельки посыпались с моей груди и начали биться об пол, превращаясь в лужицы. Я понял, что падаю. Океан обжигал спину, все еще хватал меня щупальцами, но они соскальзывали, как неверные руки с только что пойманной рыбы. Перед глазами качались знакомые половицы.
Если я упаду на пол с такой высоты, мелькнула мысль, то наверняка разобьюсь, как эти солдатики...
Мир вновь перевернулся.
Я услышал голос матери, увидел ее заплаканное лицо. Она не дала мне разбиться, поймала вовремя.
- Мама...
- Лежи-лежи, не вставай.
- Молния? Я помню молнию. Желтый океан, - я посмотрел в потолок, - он исчез.
- У тебя жар. Это был всего лишь дурной сон, но он закончился.
Мама смочила серую тряпочку, туго отжала и положила мне на лоб. Приятная прохлада покатилась по горячей коже. Стало легче.
На улице радостно орали песни и стучали в барабаны. Как будто наступил какой-то праздник. Веселье звенело и гудело за окном, летело громкими песнями. Мне показалась, что кто-то прокричал мое имя. Я прислушался: «За Анхельма!», «Слава Анхельму!». Так и есть.
Я вопросительно посмотрел на мать.
- Они чествуют тебя, - сказал кто-то, скрипя половицами. - Они чествуют своего героя.
В доме почему-то был Фихт. Он подошел ко мне и, склонившись над кроватью, развязал мешок. Запустил в него руку.