— Где-то здесь, в темных коридорах храма, покоятся останки величайшего злодея, из когда-либо живущий.
— Его сила по-прежнему притягивает всякого рода тварей, — подметил Антонио.
— Да, зловещее место, давненько я здесь не был.
— Почему его называют храмом? — поинтересовался Антонио, разглядывая узоры на каменной дверь, которая отделяла их неизведанного и небольшое отверстие в виде круга, с виду напоминавшего виноградную лозу.
— Очень давно, когда Дреймор правил континентом, здесь собирались его почитатели. Гидрейнария одна из немногих кто выжил, остальные все сгинули вместе с ним.
— А как же Энтерия? — поинтересовался Антимаг.
— Эта ведьма молодая, ей не больше двух сотен лет, тогда ее и близко не было, — проговорил Одавир, после чего приложил к отверстию в двери какой-то магический круг, и он засиял, стал крутиться, дверь отворилась.
Антонио стал вглядываться во тьму, оттуда разил мертвецкий запах, холод и чье-то дыхание.
— Проходите, — ухмыльнулся чародей, указав рукой на вход.
Антонио с опаскою посмотрел на него, но все же двинул первый. Чародей последовал за ним. Внутри было довольно сыро, узкие каменные ступеньки вели вниз. Сам проход напоминал больше бесконечную пещеру, что навевала атмосферу ужаса.
— Да уж, угораздило нас сюда пойти, но того требует долг, — проговорил Антонио.
— Смотри-ка, проход, похоже там какой-то зал, идем туда, — предложил Одавир, после чего направился в ту сторону.
Они шли посреди высоких колон, слева и справа их окружали стоящие на подставках серебреные металлические чаши, в которых была кровь.
Каждый раз когда они проходили очередную чашу, то она воспламенялась. Всего их было шестнадцать, по восемь с каждой стороны.
— Эти чаши символизируют могущество Дреймора, — прервал молчание Одавир. — Но сегодня мы разрушим его, проговорил чародей, пнув отталкивающим заклинанием с подставки одну чашу, а затем вторую и третью.
— Что ты делаешь? — испугавшись спросил Дорадос.
— Сдерживаю силу Дреймора, чаши не просто так воспламенили, значит его дух уже рядом, пытается вернуться в этот мир.
Услышав эти слова Антонио поник, испытал ужас в своем сердце. Холодный пот выступил на его лбу, а горячие огоньки заиграли на лице и тут же погасли, вместе с огнем в чашах.
— Кажется получилось, теперь ему будет сложнее вернутся, — с облегчением вздохнул Одавир.
— Будем надеяться, что у нас все получится.
Переведя взгляд от чаш, до стены, которая виднелась впереди, прямо перед ними, он увидел какую-то надпись, что была высечена на камне на неизвестном ему языке. Антонио спросил: Что это значит?
— Это Фароус, — язык тьмы, им владеют только те волшебники, что знакомы с темной магией.
— А тебе откуда он известен? — с подозрением спросил Антонио, не сводя глаз с мага. — Ты вроде бы светлый.
— В жизни каждого мага будь он темный или светлый, наступает такой момент, когда Дреймор пытается его поработить, подчинить себе. К сожалению я также в свое время запачкался об злодейскую силу, поэтому понимаю, что здесь написано, но ты не переживай, ему не удалось наполнить тьмой мою душу, но полезный навык чтения темных книг и текстов, я получил.
— И что же здесь написано? — спросил Антонио. Он будто вглядываясь в текст понимал его значение, что внушало страх, дикий ужас, ему казалось, будто кто-то смотрит на них, все этого время.
"Неужели сам Дреймор?" — он вздрогнул от этой мысли и осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. Несмотря на это ощущение того что опасность рядом не покидала ни на секунду. Кто-то явно не сводил с них глаз, но кто он?
— Да все просто.
"Лопнут пусть мои глаза, пусть они горят огнем.
Уши кровью заливайтесь, чтоб не слышать этот стон. Чтоб не видеть этот ужас, когда свет погас во мгле. Вырвет монстр ваше сердце и сожжет его в огне."
— Жутко однако, а кто этот монстр, как его имя?
— Ялакунд, — хранитель Храма Дреймора.
— Постой, как ты сказал? Ялакунд?
— Да, а что? — удивился Одавир, он не мог и подумать, что этот монах знаком с таким явлением как истинный слуга Дреймора.
— Я был в башне Нелинор и видел его уже, пускай и с далека, но все же, — проговорил Антонио, как вдруг почувствовал холод, что торопливо пробежался по его спине. Дорадос торопливо обернулся и увидел наверху среди каменных колонн, человеческое очертание, такое же самое как в башне дракона. Он опасался того что глаза не подводят его, и это был действительно Ялакунд.
Казалось кровь застыла в его жилах, он не мог пошевелить губами.
— Ты чего застыл? Увидел что-то? — поинтересовался Одавир, с настороженностью взглянул на ту колонну, возле которой Антонио увидел духа. — Чертов Ялакунд, если ты здесь, то выходи, мы не боимся тебя.
— Этуранос, — раздался крик, и прямо перед Одавиром появился злобный дух. Чародей увернувшись, отпрыгнул вправо, а затем выхватил меч из ножен. Он засиял в тусклом свете факелов, воспламенившийся синим пламенем.
— Думаю меч духов, тебя остановит, — проговорил он, размахивая по воздуху кинжалом.
Этуран пытался вонзить свой серп грудь чародею, но Одавир оказался проворнее и пронзил духа мечом.
С ужасным воплем, он растворился, превратившись в синий песок.
— Хух, кажется одолел гада, ты как? — хлопнув Дорадоса по плечу, спросил Одавир.
— Я просто вспомнил, как он убил мою Квинтисенсу. Сволочь, — проговорил Антонио, а слезы хлынули с его глаз.
— Я понимаю тебя, друг, — тепло проговорил чародей. — Мне тоже приходилось терять родных, друзей, Шаумбарат был уничтожен, Роквуд обращен в руины, многие чародеи убиты, и все это из-за Дреймора и его слуг. Я больше всех желаю, чтобы этот подонок был уничтожен.
— Мы все сможем, главное сражаться до конца, — проговорил Антонио, как вдруг раздался смех, он пронесся отбиваясь от стен, залетел прямо в уши, заставив на мгновение оглохнуть.
— Чертовщина какая-то, нужно выбираться отсюда, — проговорил Одавир, будучи ошеломленным.
— Этуран повержен, нам больше нечего боятся, мы справимся.
— Хорошо Одавир, ты убил Этурана, — раздался жуткий голос, он донесся из-за колонны. — А теперь на сцену выхожу я.
Голос вклинился в голову Антонио, вонзился страхом в сердце, словно острый кинжал.
Пока Одавир метал взгляд из стороны в сторону, пытаясь предугадать, откуда пойдет атака, Антонио с улыбкой вспоминал Квинтисенсу.
— Скоро мы встретимся, — прошептал он. — Осталось совсем немного, в том мире, где ты, там лучше, чем здесь.
Антонио бредил, в какой-то миг ему показалось, будто Квинтисенса стоит прямо перед ним. Прозрачная словно Этуран, но наяву.
— Любовь моя, ты здесь?
— Да Антонио, я жива, я с тобой, навеки.
— Дорадос, это все обман, отойди от нее, — завопил Одавир, но инквизитору было все равно, он верил ей.
— Дай мне руки, — проговорила она.
— Да Квинтисенса, я верю тебе, — он протянул свои ладони, растопырил пальцы. Она прикоснулась к нему. Факелы вокруг стали гаснуть, один за другим и вскоре они погрузились в полную тьму. Девушка улыбалась так же хитро как и настоящая Квинта, полностью копируя манеры, отчего вера в происходящее укреплялась.
Прикоснувшись к ее призрачным пальцам, он почувствовал их тепло, они вмиг воспламенились. В ее глазах виднелся огонь. Жар прошелся по его телу, пот лился ручьем. Кончики пальцев обгорели, но он не чувствовал боли, будучи словно под гипнозом, но вдруг все закончилось также внезапно, как и началось. Одавир вытолкнул его и повалил на землю.
— Что ты делаешь? — закричал Антонио, наконец-то придя в себя.
— Тебя спасаю, идиота, — выругался он.
— Она ушла, ты разрушил мое счастье.
— Да одумайся же ты, это не Квинтисенса. Ялакунд просто издевается над твоими чувствами.
Эти слова будто вразумили Антонио, он встал, ухватившись за руку друга и сказал.