— Оцепление никого больше не пропускает, эвакуированы все жители в районе десяти кварталов, — продолжал Данила. — Группа к штурму готова. Ждем приказа.
«Стандартные потери из числа заложников при штурме — одна треть», — снова подумал Дорош. И посмотрел на Данилу. Тот просто молчал. И это было хуже всего. «Трень-брень, трр-рень-брень», — неслось над городом.
— Как сам думаешь, Данилыч, скольких мы реально спасем?
— Меньше половины, даже если повезет. Многих побьет осколками, когда взорвем объект, плюс многих порвет шрапнелью, которой начинен корпус игрушки. Взрыв, ударная волна, и неизвестно, не сработают ли браслеты на самоуничтожение, когда прекратится сигнал. Не резонируют ли они на заряд в самом объекте. Я думаю, будет месиво. Гуманнее, наверное, просто дать им утонуть. — И вот тут он стал снова похож на человека: Данилу затрясло, и боль словно пропорола его насквозь. — Соньку с мелким даже не похоронишь. Нечего. — Последние слова аналитик боевой группы Даниил Скоридзе скорее простонал, чем сказал. И нечего ответить. Все верно. И прогноз, и… И выбора нет.
— Из других городов тоже ничего хорошего? — Дорошниченко мог сейчас только спрашивать хоть что-то, чтоб хоть как-то отвлечь друга. Спрашивать и надеяться на чудо и на то, что его дочки-двойняшки в Вологде сочли себя слишком взрослыми в свои одиннадцать, чтобы идти на детский праздник на городскую площадь…
Трень-брень, трр-рень-брень… Монстр, запаянный в пластик, двигался медленно и монотонно. Качался, словно маятник, отсчитывал время, уничтожал расстояние, убивал надежду на чудо. И навсегда отформованное лицо смертоносной куклы бугрилось мертвой улыбкой. А вокруг музыкальной ловушки, так же улыбаясь, шагают мальчики и девочки. Башмаки, лица и платье многих уже забрызганы кровью. Потому что ничто не отвлекает их от музыки-ловушки. Ничто, даже взрыв, даже плоть под ногами. Дети улыбаются и подпевают, маршируя к обрыву над морем. Маленькие зомби просто идут, завороженные звуками. Они счастливы и почти мертвы.
И у взрослых нет выбора. Потому что даже сто, даже десять выживших ребяток лучше, чем тысяча мертвых тел. Потому что взрослые уже сделали свой выбор десять лет назад, не допустив к власти человека с бугристым лицом и целлулоидной улыбкой. И он ушел из политики, оставшись успешным бизнесменом и щедрым благотворителем. И каждый год он спонсировал праздник — День защиты детей. «Я вкладываю в будущее!» — говорил он, улыбаясь на камеры. И все вокруг сначала думали, что он надеется снова баллотироваться на выборах. А потом просто привыкли к его многочисленным подаркам и сувенирам на детских праздниках: звонким неваляшкам, цветным браслетикам и бесплатному мороженому целый день в обмен на старую игрушку. Вот оно, детское счастье! И вдруг — сюрприз! — через десять лет сразу во всех городах в одиннадцать часов по Москве с праздничного постамента сползает неваляшка-декорация с мертвой улыбкой и ведет осчастливленных детей к обрыву, в горы, в пустыню, в болото — в несчастливое будущее…
В Анадыри, первом принявшем участие в смертоносном шествии, ошеломленные взрослые дали детям упасть в воду. Часть заложников разбилась о камни, часть утонула в холодной воде. Первое июня для Чукотки совсем не купальный сезон. Тогда щедрый благотворитель впервые вышел в эфир и заявил, что это его рук дело.
— Свое триумфальное возвращение я готовил практически десять лет. Два президентских срока, в которых вы мне когда-то отказали. Целью моих действий является показать беспомощность и коррумпированность представителей сегодняшней власти, — говорил он в своем обращении. — Доверив им свое государство, граждане, вы сделали огромную ошибку. Никто из властей предержащих не смог и не сможет эффективно защитить вас. Они не смогли даже разглядеть приготовления, происходящие под носом, в центре каждого города. Вам, граждане, и вашим детям нужна защита, и я готов ее предоставить, забыв старые обиды. Думаю, вы не верите в серьезность моих намерений: конечно, странно, чтоб человек в здравом уме и твердой памяти вложил колоссальное состояние в самый масштабный в мире террористический проект. Но выгляните в окно: по вашей площади уже маршируют ваши дети под звуки моей музыки. Под мою дудочку. Я был честен с вами, граждане, когда отвечал, что вкладываю в будущее. Сейчас оно в моих руках, вот в этом пульте. — И человек с целлулоидной улыбкой продемонстрировал браслет на руке. Почти такой же, как у детей на площади. Дальше шел какой-то параноидальный бред, перемежающийся техническими подробностями об устройстве заминированных неваляшек и требованиями действиями подтвердить свою преданность и готовность сотрудничать. В частности, отдать Японии северные территории и весь Сахалин и перевести на его личный швейцарский счет десять миллиардов. Отключить неваляшек, по словам маньяка, можно было бы только с его пульта-браслета.