Ан вот, глядишь, и я средь прочих дураков,
Своей же правоте перечащих скандально...
Но чем прекрасна жизнь? — Она парадоксальна.
И Муза — женщина: каприз — ее альков,
И кто откажется проникнуть осторожно
По зову тайному за дымчатый покров?
Чьи правила строги — тому не до стихов,
Любая жизнь права, любая схема ложна,
Но эта — чувственна, и ей служить несложно,
И в закромах твоих довольно пустяков.
20 января 1981
6
И в закромах твоих довольно пустяков,
И всюду их полно, — для моего протеста,
Как это ни смешно, везде найдется место.
Предстанет он суду ученых знатоков,
А уж они решат: и вкус его каков,
И что̀ начинка в нем, и пропеклось ли тесто...
Я слышу хор похвал и не страшусь ареста —
Стандартная мечта тщеславных новичков.
С Татьяной Гнедич был я коротко знаком,
Как робкий неофит, внимал ее рассказу
О том, какой овёс любезнее Пегасу
И как на Геликон проехать прямиком.
Мне не забыть потуг над старческим венком,
Любовь к высокому отбить способных сразу.
20 января 1981
7
Доверие Камен спугнуть готовых сразу
Довольно мастеров в округе развелось.
Они и без венков способны вызвать злость.
От их надменных дум и в храме нету спасу.
Зачем писать стихи? — Втолкуйте лоботрясу!
Замечено давно: уж если где нашлось
Кровавое пятно, там слово пролилось.
Но нет, отважен бес, вербующий пролазу!
Все грамотны кругом — зачем же не писать?
Культура, как чума, благословила массу.
Предвечного забыв, идут к иконостасу,
Не опускают глаз — и знают, что сказать.
Но мало — вызубрить, и мало — осязать:
Свободы ищет дух, он отвергает фразу.
20 января 1981
8
Свободы ищет дух — он отвергает фразу:
Пока она слепа и занята собой,
Не высветлила вен, не вырвана судьбой, —
Награда ей — диплом, назначенный Мидасу.
Молчанье чище слов, оно ведет к отказу
От зла... Когда ж ты слаб и увлечен борьбой,
Займись, мятежный раб, таинственной резьбой,
Над клинописью звезд работай по алмазу...
Но кто в учителях? Не мой ли стих, витая,
Рискует пить росу запретных уголков?
Не мне ли предстоит толпа учеников?
Поэзии чужда риторика пустая.
И ведь не дух один, но истина простая
Не верит фокусам, не любит париков.
19 марта 1981
9
Любя естественность, не терпит париков
Моя невзрачная и пристальная Муза.
На ней опрятная, застиранная блуза,
Простая, как вода кастальских родников;
Скрывает ей чело платок из лоскутков,
Их блёклые тона — знак верности и вкуса,
И сладостно мила мне сень ее союза,
Простертого ко мне из глубины веков.
Не потому ли мне новаторство скучно,
Что тень деструкции мрачит его основы?
Надежен пассеизм, его черты суровы,
И слову ясное звучание дано.
Не трудно удивлять, кричать — немудрено.
Итак?.. еще один гербарий образцовый.
13 апреля 1981
10
Итак, еще один гербарий образцовый,
Собранье запахов... Но точно ли мертвы
Клише, вмещавшие свободный плеск листвы,
И неба и синеву, и вольный дух сосновый?
Пустынный бег валов и окаём лиловый,
Пророчества дубрав, поветрия молвы
И наши горести предвосхитили вы,
Прославленных певцов властительные зовы.
Взгляни, уж не отец ли русского сонета
У ревельских брегов, пальбу заслыша вдруг,
Привстал на стременах? — Громоподобный звук!
В заливе строй ветрил... Переживи все это,
И говори потом, что вымыслы поэта —
Формальная игра, привязчивый недуг.
30 апреля 1981
11
Формальная игра, привязчивый недуг,
Неизлечимый зуд, — вернее, чем падучей,
Снедается душа алхимией созвучий,
И всё из-за тебя, мой одержимый друг!
Какого чорта я поддался на испуг
И в детство увлечен ошибкою живучей?
И что за ерунда — писать стихи на случай!
Не хватит ни души, ни головы, ни рук.
Закономерный ход: старик впадает в детство.
Так ветреной жене попавший под каблук,
Идет на поводу дряхлеющий супруг,
На шпильки изводя фамильное наследство.
Нет, все-таки венок — сомнительное средство
От неотвязных дум и повседневных мук.
30 апреля 1981
12
От застарелых бед и неизбывных мук
Под ложечкой сосет и голова кружится.
Казалось, не грешно на время отрешиться,
Пока молчит душа и не маячит крюк, —
Вот я и соскользнул в порочный этот круг,
Где слово за словом шутя на лист ложится,
Где — так мечталось мне — сумею я обжиться,
Не мучась совестью, смиряя сердца стук.
О, есть известный смысл в шараде головной:
Пусть, мудростью моей напичкан пустяковой,
Лежит Антивенок увесистой подковой
На совести моей добавочной виной,
Поскольку все же факт, что в этот труд смешной
Рад улизнуть мой ум, к отчаянью готовый.
30 апреля 1981
13
Рад улизнуть бедняк, всегда всплакнуть готовый,
От самого себя — себя же уязвив.
Дракон, себя за хвост кусающий, — вот миф
Моей судьбы, вот герб, вот блеф ее бубновый.
Я с детства на крючке: я сам, поход крестовый
Поденной пошлости надменно объявив,
В себе же и нашел ее сквозной извив...
Засим — пришла овца: пожрать венок плющовый.
Но скучно продолжать... Ни одного венка
Я в жизни не прочел: мешает сон здоровый.
К Морфею просится читатель мой толковый,
Хочу туда и я. Как димедрол горька,
Не в руку ль будет здесь ему моя строка,
А там, как знать, и мне — надежда жизни новой?
14 июня 1981
14
А там — как знать! И нам надежда жизни новой
Блеснуть, ну право же, сквозь эту ночь должна.
Там — отблеск крымская не бросит ли волна
На север пасмурный, на этот рай кленовый?
Уедем мы на днях от сырости свинцовой