Я просидел возле них до самого восхода. Их черты вырисовывались все отчетливее, солнечный луч упал на безмолвное, но необычно красивое лицо Дурман, на Маленького Скорпиона, прислонившего голову к стене. Его лицо все еще хранило печальное выражение, как будто он даже после смерти, не избавился от своего, пессимизма.
Если бы я продолжал сидеть здесь, я сошел бы с ума. Но одна мысль о том, что я должен их оставить, исторгла у меня слезы, которые я до сих пор сдерживал. Бросить друзей и вновь скитаться по чужому миру было еще труднее, чем в свое время покинуть Землю. К тому же их образы будут постоянно преследовать меня. Я плакал, обхватив руками их тела, и почти кричал: прощай, Маленький Скорпион, прощай, Дурман!
Хоронить их я был не в состоянии. Стиснув зубы, я подобрал свой пистолет и перелез через стену. Нет, я не вернусь, пусть даже их тела сгниют. Какой я злосчастный человек: сначала потерял товарища, с которым вместе летел, а теперь и этих друзей… Наверное, со мной вообще нельзя дружить.
Куда же идти? Конечно, в Кошачий город. Там сейчас мой дом.
Навстречу мне никто не попадался, всюду витала смерть. На серо-желтой дороге, под серым небом валялись мертвые солдаты, над которыми с радостным клекотом плясали белохвостые коршуны. Я шагал как можно быстрее, однако в ушах стоял смех Дурман, раздавался голос Маленького Скорпиона. Видения преследовали меня.
Возле Кошачьего города мое сердце забилось сильнее — то ли от страха, то ли от новой надежды. На пустынных улицах не было никого, только трупы убитых женщин. Я догадался, что здесь проходили солдаты, и вспомнил фразу Дурман: «Цветок тоже убежала!» Да, если бы Цветок не скрылась, она попала бы в число этих мертвецов… Голова Большого Ястреба, вся исклеванная коршунами, по-прежнему торчала на шесте, но теперь не ее стерегли, она сама как будто сторожила пустой город… Дом Маленького Скорпиона оказался разрушенным.
Солдаты не оставили ничего, что я мог бы взять на память, да мне, наверное, и не следовало брать, потому что каждый кирпич, каждая частица этого дома вызывали у меня слезы.
Зная, что все жители на востоке, я пошел туда, по пути оглянулся на мертвый город, тонувший в сером воздухе, повернул к роще Большого Скорпиона, миновал безлюдные деревушки, где тоже побывали солдаты.
В роще опять-таки никого не оказалось. Я присел под деревом, но гнетущая тишина вскоре согнала меня с места. От нечего делать я пошел к отмели, где прежде купался, сел на песок и стал глядеть вдаль. Тут сквозь туман я вдруг заметил людей, идущих на запад. Было такое впечатление, что обстановка изменилась и жители возвращаются в город. Путников становилось все больше, некоторые шли с солдатами и нетерпеливо прокладывали себе дорогу обычным для именитых людей-кошек способом. Отряды сталкивались, но увидеть, кто из них побеждает, было трудно, потому что солдаты не столько били, сколько увертывались, прятались друг за друга. Один из отрядов увертывался особенно умело и, заполняя образовавшиеся пустоты, потихоньку двигался вперед. Когда он подошел ближе к отмели, я понял причину их ловкости — во главе отряда стоял Большой Скорпион.
Я не мог упустить такого случая и догнал отряд, который уже совсем вырвался на свободу и начинал ускорять шаг. Большой Скорпион, казалось, обрадовался, увидев меня, но к разговорам не был расположен. Когда я спросил, что он собирается делать, он озабоченно бросил:
— Идем с нами в столицу! Враги скоро придут туда, если уже не пришли.
«Наконец-то люди-кошки поняли, что нельзя не обороняться, и решили защитить свой город! — подумал я. — Но почему они тогда дерутся по дороге?!» Чувствуя, что мой восторг не совсем оправдан, я потребовал от Большого Скорпиона объяснений. Он, видимо, нуждался во мне и, зная мою настойчивость, не утаил правду:
— Мы идем сдаваться. Кто первый подарит столицу врагу, тот получит в награду прибыльное местечко.
— Нет уж, уволь! Сдаться ты и без меня сумеешь! — процедил я и круто повернул назад.
Военачальники, шедшие за Большим Скорпионом, тоже торопились капитулировать. Особенно усердствовал командующий красноверевочной гвардией, по-прежнему с толстым шнуром на шее.
Вдруг все остановились. Я оглянулся, увидел, что враг уже подходит, и решил все же пойти посмотреть, как Большой Скорпион будет сдаваться. Внезапно и меня, и Большого Скорпиона обогнал командующий красноверевочной гвардией. Он птицей ринулся к врагам и кинулся перед ними на колени. Остальные военачальники последовали его примеру, словно почтительные сыновья на похоронах родителей в старом Китае.
Тут я впервые увидел врагов Кошачьего государства. Большинство из них были еще ниже ростом, чем обычные люди-кошки, не очень приятны на вид и явно еще подлее и свирепее. Впрочем, я не знал ни их истории, ни их национального характера и руководствовался только первым впечатлением. В руках они держали короткие палки, похожие на железные.
Когда люди-кошки встали на колени, один из лилипутов — видимо, начальник — хлопнул в ладоши. Стоявшие за ним солдаты мгновенно подались вперед и с удивительной точностью стали бить сдающихся по головам. Жертвы без единого звука валились на землю, как будто из палок вылетали электрические разряды. Остальные люди-кошки закричали, словно петухи под ножами, и рванулись назад, давя упавших. Лилипуты не преследовали их, а продвигались медленно, отбрасывая ногами трупы.
Недаром Маленький Скорпион говорил, что враг уничтожит всех людей-кошек до единого! Но я еще надеялся, что они окажут сопротивление. Капитуляция не спасла их от гибели, а борьба может спасти. Я не люблю войн, однако история показывает, что иногда они неизбежны, что человек порою просто обязан вступить в битву и даже погибнуть в ней. Постоять за свои народ святая обязанность, она не чета ложному патриотизму, который мне отвратителен. После незаслуженной расправы жители Кошачьего государства, наверное, еще дадут бой, и вполне возможно, что победа будет на их стороне.
Я держался поодаль от лилипутских солдат, которые приканчивали палками раненых. Конечно, эти солдаты не показались мне культурнее людей-кошек, но они имели, по крайней мере, одно преимущество перед ними: уважение к собственной стране. Это уважение выражалось в чудовищном эгоизме, и все же лилипуты выигрывали в сравнении с жителями Кошачьего государства, каждый из которых думал лишь о собственной выгоде.