- Один из матросов, - машинально произнес он. - Не знаю. Наверно, они его бросили. Похоже, он был еще жив. Они должны были... Ко всем чертям! Вы считаете, что я виноват? - дозрел он до ответа. Взгляд священника подтверждал догадку. Брат Франсуа молчал...
- Ладно, а что я мог? Вы знаете обстоятельства. Я что, должен был ждать, пока они нас перебьют? А? - Он разозлился и в то же время расстроился.
- Чего вы добиваетесь? - спросил брат Франсуа.
- Я должен получить долг, - буркнул Антони. - Три корабля с товаром были...
- Взгляните на вексель, - сказал священник. Он поднял фонарь, чтобы снова осветить койку. С минуту они стояли молча. Фонарь потрескивал.
- Что проку об этом говорить! - сказал Антони и двинулся на палубу. Брат Франсуа его раздражал. Пусть похоронит мертвеца! Немедленно! Зачем оставлять напоминание? Антони разбудил Али-Бонго и объяснил, что делать. "Два ядра, парусина... Пока не рассвело". - Он был рад снова оказаться на палубе.
С берега доносились крики. Антони повернулся туда.
- Наверно, все уже перепились, - сказал Фердинандо, подходя и облокачиваясь на поручень. С полчаса они курили. Наконец дверь хозяйского дома распахнулась, и из нее вывалила орущая ватага. Зажгли факелы и гурьбой хлынули вниз по склону. Тени зловеще плясали на воде. Карнавальная процессия с горящими ветками, пошатываясь, спускалась с холма. Потом остановилась. Послышались хриплые выкрики - похоже, люди на берегу спорили. Что-то происходило. Вроде бы они тащили телегу. В свете факелов поблескивал металл. На середине склона произошла заминка. За крышей сарая не было видно, что там такое. Взобравшись до середины вант, еле-еле удалось заглянуть за крышу сарайчика. Разглядеть, что там делается с такого расстояния и при дрожащем свете не было никакой возможности.
Вдруг в ночи вспыхнуло багровое зарево. Ядро с визгом пронеслось в такелаже. Пощечиной прогремел выстрел. На берегу клубился подсвеченный факелами серный дым. До корабля долетели торжествующие вопли.
- Madre de Dios, - выговорил Фердинандо. - Это пятифунтовая пушка для салюта. Гальего держал ее в сарае.
Теперь от загонов доносились яростные выкрики. Вновь зловеще громыхнула пушка. Над головой хлопали, разрываясь, тросы, с треском упала фок-мачта. На холме победно вопили. Выстрел был и впрямь удачный.
- Вниз! - заорал Антони.
Незачем подставлять людей под ядра.
- Скорее всего, в темноте они больше в нас не попадут, сказал он Фердинандо, когда они вместе спускались с вант.
- Да, но, с другой стороны, нам их не достать, - отвечал управляющий. - Вы же видели - они за сараем.
Антони, Фердинандо и Али-Бонго собрались вокруг карронады. Сарай полностью закрывал от них противника, видны были лишь отсветы факелов.
- Можно выстрелить поверх крыши, сеньор, - предложил Фердинандо.
- Нет, боюсь, ядро пролетит у них над головами. Видите - их ядро перелетает через крышу, а нам их без мортиры не достать. Длинные пушки не дают нужного угла.
Ядро отскочило от воды и рикошетом пронеслось над шхуной.
- Один на белегу, он тьезбый, - спокойно сказал Джоми, подходя к обескураженным артиллеристам.
Они сухо рассмеялись.
- Что будем делать, Джоми?
- Ждать утло. Утлом свет, - сказал немногословный лоцман, заворачиваясь в одеяло и садясь у фальшборта.
Совет представлялся разумным. На рассвете можно будет, если понадобится, встать на якорь ниже по течению. Неуютно было сидеть, сложа руки, но опасность наскочить на мель в темноте представлялась еще худшей.
Пальба некоторое время продолжалась, потом смолкла.
- Думаю, до рассвета еще полчаса, - сказал Антони.
- Побольше, сеньор, - отвечал Фердинандо.
Тут он вскочил. Дрожащее оранжевое пламя осветило берег.
- Они подожгли лодочный сарай! - закричал управляющий. - Порох!
Желтое пламя лизнуло солому, осветив воду и явив черный силуэт "Ариостатики". По ее палубе метались длинные тени. В сарае загорелась бочка со смолой, яростные языки пламени взметнулись еще выше. Отблески плясали по всему затону.
- Подымай якорь, Хуан! - орал Антони. Команда повскакала с мест. Как ни странно, с берега еще не стреляли.
- Они ждут, пока станет еще светлее, - сказал Фердинандо. В ответ грянула пушка.
Сперва никак не могли установить вымбовки на шпиле. Потом наконец над водой разнеслось "щелк-щелк" убираемого якорного каната. В ту же минуту над крышей сарая взвился столб пламени, фонтаном рассыпались искры. Вся набережная озарилась. Причал и невольничьи загоны виднелись ясно, как днем, окруженные синей темнотой.