Может быть, его просто немного лихорадит!
Но он был сам не свой этим вечером, и она, смешивая ему крепкий коктейль, тревожилась. В постели она обвила его руками, крепко прижала к себе. Однако он был какой-то чужой. Когда встала луна, она приподняла сетку, чтобы на него взглянуть. Лицо совсем молодое. Это не хозяин фактории Гальего. Это вообще не тот человек, которого она знает!
"Madre!" Что бы ни говорил Фердинандо, она обязательно посоветуется с тетей Унгах. В конце концов, народ ее матери тоже кое-что знает!
Во дворе по-прежнему выл гобой, словно кто-то выманил из корзины змею и теперь боялся оборвать мелодию.
Глава XLII. Видение о свете
Из приходно-расходных книг Фердинандо явствовало, что груз "Ла Фортуны" обменен на пригнанный Амахом караван невероятно выгодно. В загонах было в общей сложности триста двадцать восемь рабов, еще сорок неожиданно раздобыл Монго Том. Их предстояло забрать по дороге к морю. Однако нельзя было загружать всю партию на один корабль, приходилось остерегаться заразных болезней и английских каперов. Поэтому Антони решил разделить товар и оставить треть до прихода "Ариостатики", которую ждали примерно через месяц. Дон Руис поворчал, видя, как убывает его выручка, однако она все равно была так велика, что грех обижаться.
Тем не менее, все это были в худшем случае тревоги богатых, и Фердинандо не мог взять в толк, с чего это хозяин фактории Гальего хмурится, проглядывая счета, которые свидетельствуют о его процветании. Самого метиса выкладки радовали несказанно. Он и впрямь положил немало усилий ради этого процветания. Кроме того, ему причиталась порядочная сумма подушных денег.
"Триста двадцать восемь прибавить сорок будет триста шестьдесят восемь долларов" - говорил он себе. Жаль, что хозяин не всех отправит на "Ла Фортуне".
- Когда в Гаване этот груз станет золотом и казначейскими билетами, сеньор... - заметил он. Ответом ему был безразличный взгляд.
- Вы хорошо потрудились, Фердинандо... полагаю, - сказал Антони наконец и захлопнул гроссбух.
"Как говорит Амах - "записано", - думал он. - Мусульманин видит в этом оправдание и утешение. "Записано". - Он еще раз проглядел выведенные аккуратной рукой Фердинандо столбики цифр и вышел из конторы в мрачном состоянии духа.
Ибо Антони не радовала "прибыль". В этот раз после ухода каравана тоска не отпустила.
Мелкие торговцы уехали рано, растворились в немеренном лесу за дальним концом частокола, молча, не попрощавшись. Утром их костры прогорели, и никого не стало. Теперь уехали все, но это мало что изменило. Днем жара и тишь делались нестерпимы. И все же воющая флейта Амаха по ночам была еще хуже.
Амах и три его жены гостили во дворе дольше всех. Наконец отбыл и он, провожаемый салютом из пятидесяти фулахских ружей, отбыл с дарами, напоследок еще раз взяв с Антони обещание посетить Фута-Джаллон. Хорошо хоть флейта перестала выть по ночам. Нелета снова посадила во дворике цветы. Чтоб развеселить Антони, о котором сильно тревожилась, она каждый вечер приглашала дона Руиса. Она чувствовала, что Антони от нее ускользает. Наконец, она предложила ему порыбачить на барьерном рифе.
Антони с жаром ухватился за эту мысль. Он говорил себе, что устал от фактории. Нелета права. Ему надо развеяться. Он спустится к побережью на "Ла Фортуне" и пробудет на островах недели две, до начала дождей. Возьмет с собой нескольких кру. Чистый песок и открытое море - вот что ему нужно. А скоро набегут тучи. Свежий воздух, не отравленный лесом, солнце! Bueno!
Теперь, когда было решено, что он отправится на "Ла Фортуне", Антони торопил ее отплытие с почти юношеским нетерпением. Десять дней отдыха в загонах преобразили изнуренных долгим переходом невольников. Они лоснились и даже выглядели довольными. Помимо хорошей кормежки, у них заботами Фердинандо каждый день были танцы под барабан. Управляющий собрал "дантику" и рассказал, какая привольная жизнь ждет негров на Кубе. Те слушали и радостно прищелкивали пальцами. За десять дней никто не заболел. Пока все шло отлично.
В день перед отплытием был большой пир. Потом каждого мужчину, женщину и ребенка обрили наголо. Ногти обрезали до мяса, чтоб не царапались, когда дойдет дело до неизбежных драк из-за места в трюме. На "Ла Фортуну" погрузили последнюю бочку с водой. Фонари погасили рано, в загонах сурово навели тишину. С первыми серыми проблесками зари началась погрузка.