Когда уходил брат Франсуа, Антони видел Нелету. Она легко, как пантера, ходила по комнате. Она наклонялась над ним, подносила воду, которую он пил в неимоверных количествах, прибирала в комнате, ставила у постели цветы, иногда плакала украдкой. Однако была в ней какая-то ярость, выражение собственницы в каждом ее движении. Она часто ложилась рядом и обмахивала его веером. На ней было длинное пятнистое шелковое платье. Она старалась при всяком удобном случае приподнимать штору, чтобы он видел колышущиеся зеленые листья во дворе. В зеркале ему казалось, что он видит леопарда, залегшего в лесу рядом с беспомощно распростертой жертвой. Он засыпал, попеременно чувствуя на лице то прохладное веяние опахала, то ее теплое дыхание. Ему пришлось смириться с ней окончательно. Нелета тоже была в зеркале.
Приходили и уходили другие люди. Бородатый незнакомец три раза пускал ему кровь. Позже Антони узнал, что это был новый помощник с "Ариостатики", по совместительству лекарь-самоучка. Бородатый человек с тазиком и ланцетом приходил несколько раз. Антони стал слабее и тише. После третьего кровопускания он достиг наинизшей точки в своем существовании. К счастью, "Ариостатика" вскоре отбыла вместе со своим "лекарем". Но Антони тогда этого не знал.
Как раз когда он лежал в роковом забытьи после третьего кровопускания, брат Франсуа пришел в последний раз. В тот день Антони трудно было даже повести глазами. Он видел только прямо перед собой, все остальное было в дрожащем мраке. Брат Франсуа в зеркале был взволнован, взвинчен, что-то говорил. Он пытался подвигнуть человека в постели на какое-то действие. Все это происходило с другим, с тем, кто в зеркале. Зачем они его беспокоят? Дали бы ему умереть с миром. Голоса спорили.
Скорее бы все это кончилось!
Теперь на картине были Фердинандо и Нелета. Брат Франсуа взывал к постели с мольбой. Вдруг он встал и вышел. Все снова стало тихо. Блаженно тихо. В зеркале никого не осталось. Оно посерело, свет померк. Тьма залила глаза. Он лежал неподвижно, чуть дыша. Произошло что-то ужасное, такое, что ему не простится. Брат Франсуа ушел. "Хорошо, меня тоже тут скоро не будет". Он сдался. Мир внезапно исчез.
Мучительная атмосфера трагедии, повергшая больного состояние полного нечувствия, была делом рук Фердинандо.
Когда прибыла "Ариостатика", выяснилось, что невольничьи загоны пусты. Последние остатки Амахова каравана отбыли на "Эль Аргонаутико" несколько месяцев назад. Сольер, который командовал теперь "Ариостатикой", торопился назад в Гавану. Дождливый сезон был в самом разгаре, новых поступлений не ожидалось. Однако и Сольер, и Фердинандо были озабочены не ударить в грязь лицом перед Антони, когда тот выздоровеет. Не было еще случая, что бы судно долго простаивало у фактории Гальего без дела. Фердинандо не желал, чтобы первый такой прецедент случился, пока он заправляет хозяйством. Сольер, назначенный командовать "Ариостатикой" после гибели капитана, все еще не знал, как относится к нему Антони, и хотел зарекомендоваться себя наилучшим образом. Они с Фердинандо решили, что одна голова хорошо, а две лучше, и стали думать сообща.
У Монго Тома в загонах осталось много молодых рабов, почти детей. Он был рад от них избавиться. Молодость этих невольников и навела Фердинандо на мысль. Почему бы не загрузить "Ариостатику" питомцами брата Франсуа? Это позволило бы одним махом закрыть досадный счет и с лихвой окупить товар, отпущенный брату Франсуа бесплатно, по мнению метиса, совершенно зря. Сольер горячо поддержал Фердинандо. Мысль угнать у пастыря его овечек показалась новому командиру "Ариостатики" даже забавной. С началом войны стоимость здорового ребенка в Гаване подскочила до тридцати-пятидесяти долларов. Bueno!
Чем дольше Фердинандо обдумывал свой план, тем больше он ему нравился. Если Антони поправится, то одобрит его служебное рвение, если нет... если Антони умрет, Фердинандо хотя бы на время станет хозяином фактории. В любом случае, он покажет свою власть. Брата Франсуа, этого попрошайку, надо поставить на место.
Он предусмотрительно велел фулахам подогнать большие кандалы к тонким детским ногам. Накануне отплытия "Ариостатики" готовые кандалы уложили в корзины, и Фердинандо, Сольер, а также пятеро фулахов прокрались по тропинке к созданному братом Франсуа поселению.
Уже на подходе до них долетел мирный колокольный звон; жители тростниковой деревушки собирались у часовни, где каждый вечер совершалась простая служба.