- Карло, как вы можете так говорить? Мне показалось, он вам нравится. Неужели вам все равно? Ведь вы приглашаете его к своему столу! - Антони говорил с жаром и сидел теперь очень прямо.
- Вы меня неправильно поняли, Тони. Я смотрю на такие вещи со стороны, спокойно. Я прозаичный итальянец, настоящий римлянин. Я исхожу из чисто житейских соображений; у брата Франсуа нет лучшего друга, чем я. Ах, вы улыбаетесь, но слушайте. Если он останется здесь, ему конец. Он, надо вам сказать, из знатного французского рода. При старом режиме мог бы сделаться епископом. Однако он бросил все и поехал в деревню простым священником. Во время Революции его занесло в Париж. В самом начале смуты он играл какую-ту незначительную роль, кажется, как представитель избравших его крестьян. Думаю, он поверил, что государство в кои то веки будет помогать народу. Потом он увидел все и ужаснулся Террору. Последние розовые мыслишки святого Жан-Жака выветрились из его головы. Тогда он сделался буквальным последователем Христа. Как? Став нищенствующим францисканцем. Побираясь, он дошел до Испании. Сюда его доставил корабль с солдатами. В Кадисе ему сказали, что солдаты умирают от чумы, и он вплавь добрался до корабля, чтобы за ними ухаживать. Так что видите, его знает даже гарнизон. Это тревожит начальство. Теперь он помогает рабам. Нет, он не проповедует, он вообще ничего не говорит. Но очень скоро это кончится для брата Франсуа плачевно.
..И вот, я все это знаю. Много лет я веду дела с местными и с приезжими, и осторожно играю с властями. Я играю, чтобы избежать больших неприятностей. Власти мне доверяют. Да, мне это выгодно, но это не все. Видите ли, я люблю смелых людей. Я не хочу видеть, как их будут убивать, и, насколько могу, постараюсь этому препятствовать. С братом Франсуа дела обстоят так. Он болел. Я убедил доброго падре взять его к себе и выходить. На это время его опасное служение прекратилось. Тем временем генерал-губернатор переговорил с епископом. Вскоре нашего доброго брата отметят за его нищелюбивые труды и по согласованию с местными представителями ордена отправят в Африку - пусть и дальше следует своему призванию! Сейчас ждут только каких-то документов из Сантьяго. И это - в результате того, что я обронил несколько намеков. Я не хочу, мой друг, чтобы ваш святой умер от желтой лихорадки в Морро, ожидая инструкций из Испании. Или вы предпочитаете, чтоб я позволил ему сочинить себе более романтическую и мученическую эпитафию?
Антони затруднялся с ответом. Чувства его были на стороне брата Франсуа, но он не мог возразить и против сказанного Чибо. Он видел за несколько циничными кознями Карло искреннюю человеческую доброту.
- Вы не сочли нужным посоветоваться с самим братом Франсуа? спросил он наконец.
- Ни в коем разе! - отвечал Чибо. - Ваш мечтатель, у которого наготове рецепт всеобщего спасения, естественно, менее кого-либо другого знает, что ему ко благу. Еще бы, если вечность прямо за углом, стоит ли утруждать себя заботой о собственной безопасности. Такой человек кладет голову на облако и идет босиком по битым стеклам и ржавым гвоздям, которые менее возвышенные личности без труда обходят. Когда ему предлагают башмаки, он с жаром отказывается. В данном случае я просто вывожу заоблачного господина с тропы, на которой его ждет западня с острыми кольями, на дорогу, которой он возможно будет идти чуть дольше. Со временем он, без сомнения, отыщет своей собственный болезненный путь на небеса. Даже как равнодушный язычник, не желающий иметь ничего общего ни с какими голгофами, я говорю, что вижу стигматы на руках брата Франсуа.
У Антони странно екнуло сердце. Несмотря на все уговоры Карло, сейчас на него как бы из видения глянуло лицо брата Франсуа, каким оно было в лиловом свете лозы.
- Я думаю, вы правы насчет стигматов, Карло, - отвечал Антони, помолчав. - Возможно, я и впрямь романтик, но сегодня утром мне показалось, что я вижу в этому человеке нечто... божественное, что ли? Я хочу сказать, то качество, которое отличает человека от животного, составляет в нем большую долю, чем во мне. Оно полностью управляет его телом. Я не уверен, что это можно убить. А вы?
Чибо провел рукой по глазам.
- Да, может быть и нельзя. Однако я не хотел бы видеть, как кто-то пытается. Да, должен признаться, Тони, тут вы меня затронули. Говоря о казнях, я должен был добавить, что обыкновенно они не привлекают внимания да и не заслуживают его. У людей есть природное чутье на такие вещи, и обычная бойня редко их возмущает. Лишь когда в сети попадает некто, в заметной степени наделенный качеством, о котором вы говорили, ощущается шевеление.