- Карло, мне кажется, вы совсем не такой и язычник.
Чибо со смехом потянулся.
- Мы заболтались допоздна. А я выпил сегодня три кувшина, отсюда говорливость и непоследовательность. Но все все ли равно, что побуждает людей высказывать свои сокровенные чувства? Сегодня брату Франсуа удалось высказать вам свои. Если честно - он разбередил вас сильнее, чем вы готовы признать?
- Да, - сказал Антони. - Он всколыхнул во мне что-то такое, чего я за собой не знал.
- Вот-вот, - сказал Чибо. - Вы положительно раскипятились, говоря о нем. Вы даже готовы обвинить меня в черствости. Однако я повторяю, это не так. Позвольте немного развернуть перед вами мою собственную философию. Мне кажется, она объясняет происхождение ваших чувств. Мы ведь говорим не просто о французском священнике, да? Его исключительная личность, даже за недолгие минуты разговоры, таинственно вас всколыхнула. Я прав?
- Я уже говорил. Зачем вы..? - Но Чибо не так легко было перебить.
- Спросите себя, Тони mio, так ли он исключителен? Вы молоды! - Чибо презрительно указал на него пальцем. - Когда мы молоды, нам кажется, что чуть ли не все, кого мы встречаем, исключительны. Мы уверены, других таких нет. Равно и наше драгоценное "я" неповторимо. Мы говорим себе и друг другу: "И нас, и наших друзей, таких удивительных, не понимают". Мы думаем, глупому миру нас не понять. Но мы ошибаемся.
...Взрослый мир слишком умен, чтобы тратить на нас время. Он видит нас насквозь с первого взгляда, припоминая себя. Он передумал все наши мысли и устал от наших бурных чувств. Ему незачем тревожиться о молодых, ибо он знает: молодые состарятся. Кроме того, он занят поддержанием жизни, ему некогда теоретизировать. Добрый старый мир! Это молодые не понимают его или себя.
...С пятнадцати до двадцати пяти лет юноша говорит о себе или высиживает прибрежную гальку, квохча над нею в истерике. Под яйцами я разумею события. Они созревают сами. Судьба откладывает их, оплодотворенные, на теплом берегу. Те зародыши, что выживают, развиваются согласно заложенному в яйце. Вы очень мало можете на них влиять. Гораздо меньше, чем полагаете. Да просто не можете!
...Судьба - мудрая старая черепаха. Подражайте ей и примите ее, как есть. Иначе вы будете сходить с ума по яйцам, будете думать, что это вы их высидели, кудахтать и рыться в песке, ища цыплят, только чтобы обнаружить, что утята уплыли. Когда вы поймете это, вы начнете взрослеть. Взрослейте быстрее. Это окупится. Жить стоит между тридцатью и шестьюдесятью, при условии, что вы здоровы и не умерли. Молодые - в рабстве у грез, старые - в плену сожалений. Только в зрелые годы все пять человеческих чувств покорны рассудку. Я, - добавил он, снова прикладываясь к кувшину, - в зрелых летах; в самом их расцвете.
Антони растерялся; он чувствовал себя почти ребенком. Тут он понял, что Чибо искренно потешается.
- Боже! - с жаром продолжал Чибо, еще раз отхлебывая, - вы когда-нибудь задумывались, какую ужасную сумятицу представляет собой молодой человек? Это какой-то передвижной механизм или придаток к трем неугомонным сферам. Он только что перестал быть сумасшедшим мальчишкой и еще не настолько напуган, чтобы сделаться приличным человеком. Его можно только жалеть. Успокоиться он может лишь на несколько часов, после того, как девушка умает его до полусмерти. Остальное время он носится по ветру, громыхая, словно корабль, на котором без остановки бунтуют. Он правит туда, куда указывает его бушприт.
...Молодые считают жизнь игрой, приключением. Вы слышали, как они об этом говорят. Жизнь - загадка, но не игра и не приключение. Рождение и смерть - единственное, что в ней незыблемо. Яйца, и то и другое - яйца! Может быть жизнь - яйцо? Вы не знаете, что высиживаете. Я пьян, но это неважно. Мудрец знает, как глуп он на трезвую голову. Я скажу вам, что такое мудрость. - Он с жаром выпрямился. - Сейчас вы услышите глас глубочайшего из земных оракулов. Он один заключает в себе прошлое и будущее. Внемлите ему, Тони.
Антони сморгнул. Он не знал, что ответить на это внезапную и оскорбительную выходку.
- Ваша речь и ваш оракул звучат для меня одинаково, - выговорил он в отчаянии.
Он удивился и обрадовался, что попал в точку.
- Я тоже считаю, что жизнь - загадка, но не стал бы объяснять ее утробным выдохом, - продолжал он, торопясь закрепить свою маленькую победу.
- Вы зря презираете внутренности, - сказал Чибо наконец. - Что есть мудрая книга, как не легочный выдох, превращенный в доступную для глаз форму? Люди всего лишь испускают смешные звуки и запахи в лицо таинственному. Нет, Тони, не сердитесь на меня. Простите, что я взрослый человек...