При виде его у Антони вырвался крик жалости и стыда - в волнении прошедших часов он и позабыл про брата Франсуа. Значит, епископ сдержал слово! А он, Антони, запамятовал предупредить монаха! Он горько корил себя. Если бы не Долорес... Теперь поздно. Единственное, что он сумел, это убедить дона Хесуса немного ослабить путы, и то не раньше, чем они довольно далеко отошли от дока и гребли через гавань. Петухи уже кукарекали. Какой радостью звучал этим утром их гимн! Брат Франсуа посмотрел на Антони и улыбнулся. На запястьях у него были красные полосы.
"Ариостатика" лежала в миле от них. Барка скользила, подгоняемая отливом.
- Сеньор, - сказал дон Хесус, - согласно приказам, с этой минуты я в вашем распоряжении.
Антони встал и поглядел на красавицу-шхуну, которая вырисовывалась перед ними, напоминая очертаниями огромного лебедя. Возбуждение прогнало стыд. Негры перестали грести, лодка медленно дрейфовала к кораблю.
Эта была одна из тех захватывающих дыхание минут, когда многое зависит от простого "нет". Тень грациозного невольничьего судна чудовищно удлинилась в первых лучах рассвета, словно черное назначение корабля со всеми грядущими последствиями мистически отразилось в тихой глади залива. Антони взглянул на воду и поневоле содрогнулся.
Меньше чем в сажени под водой бездвижно лежала, головой к корме "Ариостатики", огромная рыба-молот. Она медленно подплыла к лодке, словно желая поглядеть, не обещает ли та чего для нее любопытного. Серпообразно изогнутый спинной плавник поднялся над водой. Акула тронула носом обшивку, и барка слегка закачалась, словно вода залива посылала ей весть о землетрясении. Какое-то мгновение они видели длинные серые бока, переходящие в белую брюшину. Темные каштаны невыразительных глаз на выступающих, подвижных ножках глядели на лодку удовлетворенно. В черных таблетках зрачков, похоже, отразились некие многообещающие акульи надежды, ибо исполинская рыбина, слабо фосфоресцируя, ушла под воду и вернулась на свой наблюдательный пост. В этот момент те, кто сидели в лодке, на мгновение увидели сугубо утилитарную пасть. Им достало и одного взгляда.
Дон Хесус машинально перекрестился и приказал грести. На плеск весел кто-то подошел к гакаборту шхуны. Сперва он не понял, что их собираются брать на абордаж. Только когда барка зацепилась за шлюпочку, дрейфовавшую у шхуны за кормой, матрос внезапно выпрямился.
- Эй, чего надо? - сонно произнес он. Тут только он заметил, что в барке вооруженные люди. Он повернулся было, чтобы поднять тревогу. Антони встал и направил на него пистолет. У матроса отвисла челюсть.
Он тупо смотрел в черный кружок дула. Жандармы перелезли через гакаборт и взяли в кольцо сонных вахтенных. Кроме шлепанья босых ног, на шхуне не прозвучало ни звука. Из корабельного камбуза падал отсвет огня. Брат Франсуа сидел, позабытый, на корме барки, в нескольких футах от акулы. Кандалы на гребцах легонько позвякивали, пока те передавали по кругу единственную сигару. Антони и дон Хесус стояли на шканцах рядом с перепуганным человеком, как оказалось - помощником. Они оглядывались, не в силах сдержать смех. Все было до смешного легко. Рассвет посеребрил залив и окрасил "Ариостатику" розовым. Она в их руках - без единого вскрика.
- Где капитан? - спросил Антони молчащего помощника.
- В каюте.
- Будьте любезны, представьте меня ему, - сказал Антони. Кстати, как вас зовут? - Он бесцеремонно подтолкнул помощника к трапу.
- А вам-то что? - огрызнулся тот, грубо отпихивая Антони.
- Мне-то ничего, - отвечал Антони, - а вот вам что. - Он с размаха пнул помощника в зад.
Они стояли в узком проходе, ведущем на корму, тускло светился грязный фонарь. Помощник потер ушибленный копчик и застонал. Антони слышал, как возятся в трюме крысы. Помощник явно струхнул. Лицо его сделалось желтым и нерешительным, наподобие омлета. Антони вспомнил, как обходился с такими скотами Макнаб.
- Я еще не имел чести услышать ваше имя, сеньор, - сказал он, надвигаясь на помощника.
- Мария-Магдалена Сольер, - живо отвечал тот, снова потирая зад.
- Слушай, Мария Магдалина, - сказал Антони. - С этой минуты судном распоряжаюсь я. Будете делать, что я скажу - не будете знать горя; начнете кобениться - отправитесь за борт. Ясно пока? - Он легонько улыбнулся.
- Си, сеньор, - отрешенно прошептал помощник. Он явно не думал противиться тому, что лежало за ледяным серо-голубым взглядом победителя. Мало того, он заметил, что высокий и плечистый новый командир заполнил собой почти весь проход. На палубе он казался юным и худощавым, но только не здесь. Por dios, ну и ножища, прямо как у мула. Помощник чувствовал, что пониже спины напоминает собой фиалковую клумбу.